Джулия Бьянки - Демоны Микеланджело

Фра Пьетро оглянулся вслед карете, погрозил кулаком и собирался обрушить на кучера самые суровые анафемы, которые позволял его скромный чин, но замер с приоткрытым ртом, дернул синьора Буонарроти за рукав, ткнул пальцем в сторону безумного возницы и наконец, пробормотал:

— Гляди-ка повозка матушки Марии, я эдаких лошадок хорошо запомнил, — он поправил съехавший капюшон, добавил: — Мчат, как на пожар! Синьорию проскочили…

Микеланджело отряхнул плащ, затем силясь не чертыхнуться, торопливо отер грязь с щеки. Ему была известна одна-единственная причина, по которой матушка Мария могла мчаться быстрее ветра через всю Флоренцию, в район загородных вилл.

— Адские уголья в печенку этой бабе, будь она неладна…

Отмахнувшись от недоумений фра Пьетро, он, перепрыгивая с одного относительно сухого участка мостовой на другой, ринулся в лабиринт узких улочек. Монаху оставалось только пожать плечами. Он зашагал в сторону ближайшего монастыря и мгновенно исчез среди хозяйственных построек.

Нет, синьор Буонарроти не рассчитывал обогнать двух отличных коней — его расчет был иным. Петляя по проулкам и протискиваясь между зданиями, он изрядно выпачкался, но зато очень быстро попал в район, где располагались конторы большинства известных правоведов, уверенно направился к дверям синьора Татальи, но путь ему преградили носильщики с паланкином. Прямо ему навстречу, едва не сшибив с ног, выскочил синьор Таталья, вид у него был хмурый и обиженный.

Микеланджело решительно преградил ему путь и поклонился ровно с той степенью достоинства, которую может продемонстрировать человек с ног до головы забрызганный коричневой грязью.

— Синьор Таталья у меня к вам неотложное дело…

— Простите, синьор Буонарроти! Не сегодня. Я тороплюсь, — он попытался обогнуть скульптор, стоявшего недвижимо как скала. Но Микеланджело уперся рукой о стенку паланкина, заблокировав проход.

— Простите мою настойчивость, дело касается вашей клиентки, синьоры де Розелли.

— Синьора де Розелли скончалась сегодня ночью…

— Именно поэтому вы должны выслушать меня!

— Я тороплюсь!

— Помните статую Вакха?

Правовед вынужден был развернуться в сторону синьора Буонарроти.

— Вы пришли возместить ущерб?

— Нет, сообщить вам, что статуя уцелела. На ваших глазах я разбил копию, а оригинал тайно вывез из мастерской на виллу де Розелли. Возможно, она все еще там, надо без промедления осмотреть все помещения!

— Полагаете, эта глупая выдумка защитит вас от иска со стороны наследников?

— Спасите изваяние, синьор Таталья! Молю вас! Я уверен, оно где-то в доме!

— Освободите дорогу, синьор Буонарроти, иначе я позову стражу!

Правовед ловко нырнул под его рукой, заскочил в палантин и опустил шторки и громко стукнул в стену, давая носильщикам сигнал к отправлению.

Микеланджело смотрел ему в след, пока носильщики не свернули за угол.

Солидная дверь конторы правоведа несколько раз вздрогнула и застонала, словно живое существо скреблось, но никак не могло выбраться наружу. Микеланджело взялся за ручку и решительно потянул тяжеленную дверную створку на себя — из сумрака конторы в холодный дневной свет вскочила синьора Косма. Экономка утирала обильные слезы краешком черной кружевной мантильи накинутой на голову, другая же ее рука, облаченная в перчатку не по размеру, раз за разом соскальзывала с дверной ручки. Оказавшись под солнечными лучами, она подслеповато заморгала, опознала синьора Буонарроти, выпустила из пальцев дверную ручку и бросилась к давнему знакомцу.

— Ах! Микеле!

Дверь громко хлопнула за спиной синьоры Космы, она вздрогнула всем телом, прижалась к груди скульптора:

— Ну, чем я могла прогневить Святую Деву? Ведь медной монетки хозяйской, мотка шелка никогда не украла! Черствой корки себе не вязла! За что? За что такое честной женщине? Только все начало налаживаться… Оооо… — синьора Косма зашлась рыданьями и повисла на нем, подобно котомке с подаянием на плече нищего.

Микеланджело пришлось волочить горемычную женщину через всю улицу, до питейного заведения, явственно недостойного, чтобы нанести туда визит с дамой. Он усадил синьору Косму на скамью, прислонив к стене, и даже спросил у прислуги мокрое полотенце, чтобы приложить к ее лицу. Глоток подогретого вина со специями возвратил экономке способность говорить.

— Ах, синьор Микеланджело, представьте теперь мы точно останемся без работы! Я и мой муженек-лежебока, будь он неладен. Эта змея — прости Господи — турнет нас раньше, чем продаст виллу… — она отхлебнула еще немного, потом залпом осушила всю кружку. — Нет, это просто невозможно пить! Зачем люди только ходят в таверны?