Игорь Середенко - Иконописец

«Это тюрьма! — словно дубина, ударили эти слова по сознанию Царева». Но какой странный вид у этих надзирателей. Они не были схожи с утомительными и мрачными лицами, какие привык видеть Царев. Они выглядели бодро, подтянуто, хотя и озабоченно.

— Вот и настал час, — сказал один из незнакомцев.

— Пора парни. Надо выводить его, — сказал другой.

Слова, сказанные незнакомцами, были понятны Цареву. Но что-то здесь было не так. Он лихорадочно думал. Перебирал мысли, отбрасывал, и вновь находил. Наконец, мысли соединились в одну. Эти мужики говорят на чистом английском языке. Вернее, даже не на английском, а на американском варианте языка. Он внимательно всмотрелся в их суровые лица. Они и сочувствовали и выполняли долг.

Тем временем, ловкие руки надели на Царева наручники, и вытолкали в коридор. Коридор и камера явно отличались своей чистотой от тех камер, что видел Царев в российских тюрьмах. «Это была тюрьма не российская, — такой вывод сделал для себя Царев».

Его повели по длинному и извилистому коридору.

— Кто вы? — наконец спросил Царев, оглядываясь.

Позади него шло двое надзирателей. Один шел впереди. На их формах, явно принадлежавшим тюремным охранникам или конвоирам, были нашивки. Какие-то слова, которых в полумраке не разобрать.

— Что все это значит, и где я? — спросил Царев, сильно взволнованным голосом.

Никто на его слова не отвечал, так как не понимал его слов, сказанных на русском языке. Они, молча, дошли до двери. Открыли ее, и белый свет больно ударил в глаза Царева. Он зажмурился. Когда он вошел, то увидел белую, хорошо освещенную комнату. Посередине стоял стул. Рядом находилось несколько людей. Один из них был священником. Черная мантия укрывала его тело.

Встревоженные глаза Царева бегло пробежали по лицам. Все глядели лишь в его сторону. Один из взглядов был суров и беспощаден. Он с ненавистью смотрел на Царева, прожигая его насквозь. «Но за что? Почему они так со мной обходятся? — думал Царев». Его подвели к стулу.

Где-то в глубине подсознания, Царев инстинктивно понял истинное предназначение столь странного деревянного стула. Стул был прост — обычное дерево, к которому были привязаны какие-то кожаные ремни с металлическими пластинами. Не скрылось от его внимания и тот факт, что стул был намертво прибит к полу. «Электрический стул! — словно гром среди ясного неба, прозвучало в голове Царева». От ужасной догадки, что была рождена в его больной и уставшей голове, его ноги подкосились. Царева усадили на стул, и тут несколько ловких и умелых рук начали привязывать его конечности к стулу.

От сильного психологического удара у Царева отнялся язык. Он не мог вымолвить ни слова. Вдобавок ко всему, он почувствовал какой-то неприятный холодок на макушке. Он повертел головой, словно пытаясь сбросить с себя это неприятное ощущение. И тут он понял, что его волосы на макушке отсутствовали. Кто-то состриг их, пока он был в беспамятстве. Он пытался вспомнить прошлые события. Последнее, что он вспомнил — это чтение какого-то текста в белой, хорошо освещенной комнате. «Книга! Да, несомненно, там была книга, — вспоминал Руперт, словно сквозь туман. — Что же это за книга?» Этот вопрос мучил его сознание еще больше, чем вопрос о том, зачем умелые руки, ловко привязывающие его к стулу, сдавливали и приковывали его тело.

«Там было что-то нарисовано, — думал Царев, не обращая внимания на надзирателей окруживших его. — Да, да. Что это был за рисунок?» И тут он вспомнил. Это был портрет Дьявола. Но не совсем портрет, потому что… Образ двигался. Из его зловещей уродливой пасти извивался раздвоенный красный язык. Его короткие, но мясистые лапы сжимались. Чудовище готово было набросится на него и сожрать его целиком. В его глазах пылало пламя, они требовали… Нет, не плоть, а его душу. Он пожирал его изнутри, одним лишь зловещим взглядом.

Голова Царева уныло опустилась на грудь, глаза уставились куда-то в точку и безжизненно замерли, выражая чудовищный ужас.

Тем временем, умелые руки работников тюрьмы уже закрепили электроды на макушке и на позвоночнике. Это были деревянные чаши, примерно, 10 сантиметров в диаметре, внутри которых находился металлический электрод и подложка из губки, которая позволяла чаше прижаться более плотнее к телу осужденного.

Царев был плотно привязан к электрическому стулу кожаными ремнями, обвившими руки, ноги и талию, словно ядовитая змея, обвившая свою жертву. На голову был надет электрод в форме обруча. Все электроды были смазаны специальным гелем, чтобы улучшить проведение тока и уменьшить горение кожи. На лицо была надета кожаная непрозрачная маска.