Игорь Середенко - Иконописец

— А директор аукциона? Вы его тоже…

— Этот болван ничего не знал, но было поздно, мои люди перестарались, — сказал Царев. — Лупова я не убивал. Он разбился на машине, сгорел вместе с деньгами, вырученными за иконы. Так ему и надо.

— А вы не думали о том, что Герман договорился с Луповым, чтобы спрятать иконы от вас, — сказал Руперт.

— Может быть, но кто это может теперь подтвердить? — возразил Царев. — Мертвые не свидетели.

— Но они могут оставить после себя записи.

— Верно, и поэтому приступим к нашим делам. Я давно уже за вами наблюдаю, — он вновь вынул пистолет, — мне нравится, как вы работаете. Ни один мой агент не смог добыть последних записей Германа. А вы смогли. — Он навел пистолет на Руперта. — Отведите руки за спину. — Царев взял со стола наручники и закрепил их на руках Руперта, сковав его к стулу. — Вы будете наблюдать за всем. Я провел жертвоприношение. Им был Герман, вы будете свидетелем того, как я стану не только всемогущим, но и всесильным. Мне будет подчиняться смерть. Время отступит прочь, и откроется вечность.

А теперь давайте последнюю запись Германа. Я никогда не верил, что он сможет не оставить ее после своей смерти. Это невозможно. Где-то она должна быть.

— Вы правы. Но сначала выполнение вашего слова. Вы ведь обездвижили меня. Я не сбегу, даже от такого сумасшедшего, как вы.

— Вы не верите… Хорошо, я сдержу слово, — Царев вынул из кармана небольшой сложенный лист и развернул его перед глазами Руперта.

На листе были написаны слова на латыни: «Indulgentiam, pro abstinentiae».

— Латынь?

— Что, вы не читаете на латыни? Название этого препарата звучит на этом языке. Он очень старинный, и сила его не утрачена в веках, — он сложил лист пополам и сунул его в карман рубашки Руперта.

— Я сдержал свое слово, — сказал Царев. — Теперь вы. Если вы решили надо мной пошутить, то этот предмет, — он указал на пистолет, — не станет для вас тем, что вызвало в вас это прекрасное чувство — страх, а отправит вас на тот свет.

— И вы готовы это сделать, так и не узнав о последних записях Германа?

— Не испытывайте мое терпение, Руперт. Я привык добиваться того, что хочу любыми средствами, и поверьте, что смерть для вас от пистолета будет самым желанным по сравнению с тем, что я уготовил вам в случае вашего упорства.

— Хорошо, хорошо. Вы выполнили свою часть договора, я выполню свою, — ответил Руперт. — Вот вам шифр, по нему вы найдете книгу, здесь в библиотеке. Там должен быть небольшой лист с текстом.

— Диктуйте, я запомню.

— 14В242С, — четко сказал по памяти Руперт.

Царев вышел, его человек вскоре замаячил в проеме двери. Спустя некоторое время и сам Царев с довольным видом появился в комнате. Его охранник куда-то исчез за дверью. Он вынул из кармана небольшой лист.

— Я не сомневаюсь, что держу то, ради чего жил все это время, — сказал с гордостью Царев. — Сомнений быть не может — это и есть ключ Германа. Так он получал вечную жизнь. Но теперь все поменялось. Я лучше его, и Он должен это увидеть.

— Сатана? — догадался Руперт.

— Бог всеблаг, он дает человеку желаемое — жизнь, но никогда не ставит его перед выбором судьбы. Последнее даёт Дьявол, искушая нас, — заявил Царев, предаваясь вольным рассуждениям. — Бог, создавая нас, наградил пороками. Зачем? Он хотел проверить наше сознание? Отвергнем ли мы наслаждение или предадимся утехам?

Вы скажете, что человек погряз в пороках: лесть, корысть, зависть, тщеславие, алчность и прочее, но это лишь производные от истинных зверей человеческой натуры, пожирающих в нем человечность, превращающих его в животное, каким он и является по своей природе.

Человек то и делает, что кормит своих прожорливых слуг, какими являются его чувства: зрение, слух, обоняние, вкус и тактильное чувство. Бог изначально сделал нас такими. Мы только мучаем и без того слабую человеческую ткань, называемую мозгом. Терзая ее, мы получаем лживое чувство наслаждения. Нас поставили перед выбором: ложь или смерть. Обычный человек выбирает первое, и тянется к нему, словно ребенок к материнской груди. Для меня же остался удел немногих — я выбираю смерть. Но смерть ради вечной жизни.

Шестое чувство — это наши инстинкты, собранные за десятки тысяч лет и врожденные в мозг. Есть еще одно чувство — это наши мысли, ибо они тревожат наше сознание в воображениях и представлениях. И днем и ночью они в нашем сознании: днем — мысли, ночью — сны.

Если шесть чувств охраняют человека и изучают окружающий мир, то седьмое чувство — мысли, формируют цель: пробуждают и зарождают в нас ненависть и злобу, предательство и корысть, желание владеть и быть властителем.