Жильбер Синуэ - Дни и ночи

Дора на мгновение умолкла.

— Мне бы так хотелось… — Ее фраза повисла в воздухе. Казалось, она не может подобрать слова.

Рикардо коснулся ее руки, не решаясь на большее.

— Не останавливайтесь… Знаю, что это нелегко. Мне необходимо слушать вас. Какой бы вывод вы ни сделали, продолжайте без опаски.

Она отвела повлажневшие глаза.

— Мне так хотелось бы сказать вам, что я — Сарра. Что я вспоминаю: она — часть моей плоти, моей сущности. Но не могу. Зачем играть? Лгать, чтобы поддержать вас, было бы чудовищно. — Она повторила: — Я не могу.

— Вы заблуждаетесь. Я не прошу вас быть Саррой. Мне достаточно, что есть вы. Я любил не существо, отличное от вас, а именно вас, женщину с вашим лицом, вашими губами, вашей родинкой… — Его голос задрожал: — Которую я люблю…

Она схватила Вакарессу за руку.

— Нет! Только не это! Заклинаю вас. Вы не можете меня любить. Вы ничего не знаете обо мне. Все ваши слова обращены к Сарре. — Она упрямо повторила: — Я не Сарра.

Он дотронулся до ее щеки, осторожно вытер прозрачную слезинку.

— И однако, я все знаю о вас.

— А если я замужем? Если у меня есть дети? Мне тридцать шесть лет, вам это известно? Девушками у нас в Греции не умирают.

Он мягко, но решительно возразил:

— Вы не замужем. Детей у вас нет.

— Откуда такая уверенность? Может, вы и способны читать мое прошлое, но уж никак не настоящее!

— Будь вы замужем, это ничего бы не изменило.

— Что? Вы думаете, что говорите?

Он помолчал, прежде чем решился спросить:

— Вы замужем? Повисла пауза.

— Да, я замужем.

— Правда?

— Правда. — Она с веселым удивлением посмотрела на него, потом поправилась, словно послушная школьница: — Нет, месье Рикардо. Я не замужем. У меня никогда не было ни малейшего желания выйти замуж. Я слишком ценю свою свободу и слишком страстно увлечена профессией, чтобы положить все это на алтарь супружеского рабства.

— Не считаете ли вы, что все это игра моего воображения?

— А вы? Не считаете ли вы, что ваше стремление читать мои мысли просто отвратительно?

— Разве я ошибся?

— Не имеет значения.

Из таверны ушли последние клиенты. Рикардо с признательностью подумал об Альберто Криспи. Против всякого ожидания, тот не помешал им. Следовало ли приписать это его галантности, или же Криспи почувствовал, что ни Дора, ни Рикардо не желали, чтобы кто-то прервал их беседу? Вероятно, и то и другое.

— А теперь, — спросила Дора, — что вы собираетесь делать?

— Остаться рядом с вами.

— Вы хорошо подумали?

— А как же!

Она в замешательстве проговорила:

— Но… ведь я вам все объяснила. И довольно ясно. Он наклонился к ней:

— Вы мне объяснили, что не были Саррой. Очень хорошо. Вы Дора. Я безумно люблю Дору.

— Будьте благоразумны. Не воображайте, что я вас гоню, я просто стараюсь защитить вас от себя самого. Будь я ужасной эгоисткой, удержала бы вас при себе. Да. Я сохранила бы вас, потому что нет на свете женщины, которая осталась бы равнодушной после того, что услышала. Ни один мужчина ни разу в жизни не говорил со мной так, как вы. Ваши слова проникли в мое сердце. Они взволновали, вызвали дрожь. Если верить вам, мы превратились в пепел там, на Тире. Нас сожгла раскаленная лава. Я ощущала это, слушая вас. Да, я удержала бы вас рядом хотя бы для того, чтобы вновь и вновь слушать вас… «Заря моей жизни»… Но это было бы несправедливо. Несправедливо и эгоистично с моей стороны. Я…

— Дора, повторяю: я ничего не прошу, ничего не требую. Лишь несколько дней быть рядом с вами. Несколько дней. Я вас умоляю. Скажите «да».

— Величию Феста, — пояснил Альберто Криспи, — способствует его удачное расположение. С одной стороны — море, с другой — эта плодородная равнина.

Он показал на гору Ида, которая вырисовывалась на фоне утренней дымки.

— Посмотрите на вершину. Вы ничего не замечаете?

Рикардо вгляделся в указанное место и был вынужден признать, что не увидел ничего особенного. Возможно, он не выспался. Он как раз выходил из новой бессонной ночи без кошмаров, без сновидений, сталкиваясь только с реальностью. И это столкновение оказывалось гораздо мучительнее, чем контакт с нереальным.

— Ничего удивительного. В первый раз эта деталь тоже ускользнула от меня. Посмотрите внимательнее.

Вакаресса сделал усилие, сосредоточился.

— Я, вероятно, ошибаюсь, но не похоже ли это на пару рогов?

— Браво! Рога быка, священного животного, высшего символа минойской цивилизации.