К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

Пока я говорил, служки проворно расставляли на столах судки с тушеными овощами и блюда, на которых дымились жирные карпы. Среди служек я заметил одну женщину, старуху с крючковатым носом. У меня мелькнула мысль, что бедной Элис приходится здесь невесело, если она вынуждена довольствоваться обществом этой старой карги. Я вновь повернулся к брату казначею, намереваясь продолжить занимавшую меня беседу.

— П-по различным причинам в-в п-последнее время нам пришлось продать большую ч-часть наших земель, — нахмурившись, сообщил он. — А сумма, которую б-брат Габриель хочет истратить на ремонт церкви, превышает ту, что п-предназначена на строительные расходы в течение пяти лет. Попробуйте карпа, сэр, — попытался он перевести разговор на другое. — Он с-совсем свежий. Не далее как сегодня утром еще n-плавал в нашем пруду.

— Но вы, несомненно, могли бы одолжить необходимую сумму под залог земель и потом выплачивать ее из ежегодных доходов? — не оставлял я интересовавшей меня темы.

— Благодарю вас за поддержку, сэр, — подхватил брат Габриель. — Именно об этом я постоянно твержу брату Эдвигу.

Складка, залегшая меж бровей казначея, стала еще глубже. Он даже отложил ложку и раздраженно всплеснул пухлыми руками.

— Р-разумное ведение хозяйства не предполагает столь расточительного отношения к финансам, — заявил он. — П-процентные выплаты съедят все наши доходы, словно мыши сыр. К тому же отец аббат настаивает на с-строгом с-соб-блюдении…

Он так разволновался, что не сумел совладать со своим заиканием и был вынужден смолкнуть.

— Аббат настаивает на строгом соблюдении бюджета, — пришел к нему на помощь приор.

Он передал мне тарелку с карпом и, взяв нож, принялся с увлечением разделывать рыбу, лежавшую на собственной тарелке. Брат Габриель смерил приора уничижительным взглядом, но воздержался от возражений и отпил превосходного белого вина из стакана.

— Впрочем, распоряжаться доходами и расходами вашего монастыря — это отнюдь не мое дело, — заключил я, пожав плечами.

— Извините, что я так р-разгорячился, сэр, — произнес брат Эдвиг, сумевший наконец отдышаться. — Д-дело в том, что мы с б-братом Габриелем давно ведем этот спор, и всякий раз он ухитряется вывести меня из себя.

Он вновь растянул губы в улыбке, показав на удивление крепкие белые зубы. Я снисходительно кивнул и перевел взгляд на окно, за которым по-прежнему валил снег. От окна ощутимо тянуло сквозняком. Я сидел лицом к очагу, и щеки у меня пылали, но по спине пробегал холодок. Послушник, сидевший у окна, закашлялся. Голова юноши, увенчанная дурацким колпаком, была в тени, но я разглядел, что тело его под сутаной бьет крупная дрожь.

Тишину, стоявшую в трапезной, внезапно разбил хриплый раскатистый голос.

— Безумцы! О каком ремонте церкви вы говорите? Разве вы не знаете, что мир катится к своему концу? Антихрист среди нас! — Картезианец привстал со своей скамьи и вещал, воздев руки. — Тысячи лет святые обители служили Господу нашему, а теперь этому пришел конец. Вскоре мерзость запустения воцарится в святых местах! И лишь громовой хохот дьявола будет эхом отдаваться в стенах, где раньше возносились молитвы.

Голос старика перешел в пронзительный крик, исступленный взор перебегал с одного лица на другое. Монахи потупили головы, стараясь не встречаться с ним глазами. Неожиданно брат Джером потерял равновесие и неловко упал на скамью. Лицо его исказила гримаса боли.

Приор Мортимус поднялся и ударил кулаком по столу.

— Клянусь страданиями Господа нашего, это переходит все границы! Брат Джером, немедленно отправляйся в свою келью! Там ты будешь находиться! до тех пор, пока аббат не решит, как с тобой поступить. Уведите его!

Монахи, сидевшие за столом рядом с картезианцем, проворно подхватили его под мышки, поставили на ноги и вытащили прочь из трапезной. Как только дверь за ними закрылась, по комнате пронесся вздох облегчения, вырвавшийся одновременно почти у всех собравшихся. Приор Мортимус повернулся ко мне.

— Я должен вновь принести вам свои извинения от лица всей нашей братии, сэр, — громко произнес он.

Монахи встретили его слова одобрительным гулом.

— Я понимаю, что поведение брата Джерома произвело на вас удручающее впечатление. Единственным оправданием ему может служить то, что рассудок его непоправимо поврежден.

— Хотел бы я знать, кого он считает антихристом? — пожал я плечами. — Неужели мою скромную особу? Нет, вряд ли. Скорее всего, он имел в виду лорда Кромвеля или его величество короля.