Игорь Тумаш - Миром правит любовь![= Влюбленный сыскарь]

— А как же наши родные и близкие?

— Насколько мне известно, и вы, Георгий Иванович, и ты, Леша, совершенно свободны. Что же касается Александра Михайловича, то он, помнится, не раз выражал мысль, что хотел бы избавиться от надоевших жены и любовницы. Уверяю, более благоприятного случая не представится.

Швед хмыкнул, Прищепкин почесал затылок.

— Вы хотите сказать, что я вынужден… — несдержанно воскликнул кулинарный спортсмен международного класса, но его перебил Болтуть:

— Что вынужден?

— Нет, ничего… Так, пустяки, — забормотал кулинарболист. — Нам нужно подумать.

— Подумайте–подумайте, — с какой–то неопределенной двусмысленной интонацией сказал Болтуть. — Вы только очень хорошо подумайте. До утра, как мне кажется, вам времени хватит. Мое, так сказать, походное шале в вашем распоряжении. Чувствуйте себя как дома. Если не возражаете, я только поставлю у входа охрану: чтобы никто не беспокоил.

— Тем не менее, мы остаемся вроде как под арестом, — отметил Швед, когда Болтуть вышел.

«Молчать!» — сделал «строгие» глаза Прищепкин. Он понимал, что Михаил Викторович вряд ли остался подслушивать, что кроме бывшего директора «Оптики» и Артема русского языка в лагере все равно никто не знает. Однако мысли, которые пришли к нему в голову были настолько «крамольными», что лишняя предосторожность помешать никак не могла.

Детективы придвинулись к шефу.

— Мне кажется, что когда Михаил Викторович разглагольствовал на геополитические темы, то самым непосредственным образом вставлял нам туфту. Он вряд ли мог стать исламским фанатиком хотя бы по той причине, что никогда не был ортодоксальным православным. Это во–первых; во–вторых, Болтуть человек образованный, по складу характера осторожный, холодный и рассудительный. Однако рассуждал, будто человек чрезвычайно эмоциональный, склонный к восточной гиперболизации, далекий от реалий западной жизни. В результате у меня сложилось впечатление, что он просто повторял услышанные от кого–то слова. Ну как вы считаете, мог ли образованный европеец прийти к выводу, что следующим президентом США непременно станет больной СПИДом гомосексуалист и шизофреник–наркоман? — шепотом повел диалог с друзьями Прищепкин.

— Да уж точно, с выбранным образом неувязочка у Болтутя получилась, — без колебаний согласились Швед и Бисквит.

— Наверно, ему просто было выгодно переметнутся именно в Египет вот и все, — добавил Бисквит.

— А чтобы клиентов понадежней зацепить, он и наловчился в их дуду дуть, — добавил Швед.

— Не все так просто, — улыбнулся Прищепкин с видом некоторого превосходства. — Не хватает «орнамента».

И тут он рассказал друзьям о некоторых обстоятельствах жизни Болтутя, известные ему от Холодинца, но которым до недавнего времени не придавал значения. В частности, что Михаил Викторович воспитывался в неблагополучной семье алкоголиков, в которой кроме него росло еще семеро детей. На вторую неделю после зарплаты в доме уже не было ни корки хлеба. Каждый ребенок кормил себя сам и на этой стезе изощрялся, как только мог. Побирались и воровали. Придерживаясь прямолинейной логики, в этой семье было просто не выжить. Постоянные, ставшие рутиной, скандалы между родителями способствовали укоренению в сознании детей мысли, что других отношений между мужем и женой не бывает. Следовательно, именно отсюда, из раздрая семейного первоисточника, берут начала и неудачи в устройстве личной жизни Михаила Викторовича. Отсюда и его подспудное, вряд ли осознаваемое желание пользоваться положением мужчины в семье исламской. Ведь от восточных женщин требуется безоговорочное обожествление мужей. Поэтому, когда представился случай, он безоговорочно и принял ислам. Этому, впрочем, также способствовало и то обстоятельство, что он стал воинствующим трезвенником. С детьми, которые родились в семье алкоголиков, такое происходит довольно часто.

— Шеф, ты как всегда на высоте. Фрейд в галифе! — не преминул подмазать Георгия Ивановича Швед. — Твоим психоаналитическим полотнам место в учебнике криминалистики.

— Хочу также обратить ваше внимание вот на какую деталь: ВСЕ его разработки на «Оптике» имели определенную специфику: крайне ограниченный спрос в регулярной армии и повышенный среди диверсантов и террористов всех мастей. Мне кажется, что это получалось у него как бы само по себе. ИЗОЩРЕНИЕ — СТАЛО СТИЛЕМ ЕГО ЖИЗНИ. Засекайте: нищий, безродный провинциал изощрился поступить в МВТУ имени Баумана и блестяще закончить его. Изощрился стать директором завода. Изощрился сделать из него кормушку такого уровня, какие не снятся маклевым бензиновым и колбасным королям. Наконец, изощрился стать правоверней самого Усамы бен Ладена… Как вы думаете, он действительно задумал облагодетельствовать нас пожизненным контрактом?