Ирина Потанина: Пособие для начинающих шантажистов

— Катюш! Расскажи про журналистику! — Дашка с разбегу забралась ко мне на колени.

— Ой, — я не собиралась смиряться с отсутствием у меня возможности сосредоточиться, — Даш, давай в другой раз, а?

— Не-а, — вообще-то наша Дарья всегда была очень послушной и хорошей девочкой. Просто я, видимо, считалась для неё настолько "своей", что переносить правила приличного поведения на общение со мной ей в голову не приходило, — Расскажи про журналистику!

В раннем детстве Дарья попала под мое пагубное влияние. Ввиду того, что до покупки квартиры в центре Виктория Силенская жила со мной на одной лестничной площадке, Даша и моя сестрица массу времени провели в одном манеже. Естественно, я возилась с ней не меньше, чем со своей Настасьей. Конечно же, забавы ради, я таскала девчонок с собой в редакцию, в офисы к заказчикам и в прочие совершенно неприличные места. Моя мама, смеясь, называла их тогда "начинающими секьюрити". С тех пор и у Дарьи и у моей сестры появилась мечта — заняться журналистикой. И я, и моя мама, и Виктория в тайне надеялись, что в более зрелом возрасте девочки изменят свой выбор. "Минимум экономистом, как мама. Но лучше все-таки, как папа, уметь что-то делать!”— передразнивала мамины нотации Сестрица-Настасья, прозванная мною так за проявившийся однажды и внезапно кроткий нрав.

— Расскажи про журналистику! — не отставала Дарья.

— Я ж тебе миллион раз уже рассказывала!

— А мне так приятно тебя еще послушать! Ты так хорошо говоришь! — Дашка всегда умела добиваться своего. В любой другой ситуации я расплылась бы и пошла у неё на поводу. Но не сейчас.

— Нет, солнышко, я сегодня слишком устала, дабы говорить о работе!

— Солнышко?! — Дарья всегда чутко реагировала на фальшь, — Раньше ты меня так не называла!

— Дашенька, я не хотела тебя обидеть. В слове "солнышко" нет ничего неприятного.

— Так называют маленьких, — Дашка надула губки, потом опять засияла и без всякого перехода радостно сообщила, — А я вчера свое первое интервью давала!

— Похвально, — пришлось все-таки поддерживать беседу, — Кому же, если не секрет?

— Да, был тут один. Меня тоже всё "солнышко" и "заинька" называл. Я ему говорю: "Что это вы со мной так сюсюкаетесь?". А он: "Я просто не привык общаться с маленькими. Называю, как принято". Но ведь я же уже не маленькая?!?!

— Какой еще "один"?! Кто называет?! Почему называет?! — в один голос заверещали мы с уже вернувшейся Викторией.

— Так и знала, что тебе про него лучше не рассказывать, — Дарья глянула на побледневшую мать и развела руками, — Ну что ты будешь делать!? — это она уже мне, — Стоит в моей жизни хоть чему-то произойти, как она вся покрывается пятнами от ужаса. Слабая нервная организация!

Виктория мельком глянула в зеркало, успокоилась, не обнаружив никаких пятен, и начала допрос.

— Так, барышня! Вы мне тут морали не читайте и глазки не закатывайте. Радоваться надо, что хоть кто-то за вас переживает и хоть кому-то есть до вас дело. Рассказывай!

— Ну… — Дарье явно льстило наше напряженное внимание, — Он настоящий журналист, — Дашка мечтательно вздохнула и закатила глазки, — И джентльмен, потому что купил мне шоколадку. И еще философ! Правда, я для него еще явно маленькая…

Наткнувшись на наши с Викой недоверчивые физиономии, Даша метнулась в коридор, где извлекла из школьной сумки аккуратную ученическую тетрадку.

— Вот, я записала, как он говорил: "Нас, репортеров, все ненавидят. Корят за "вынюхивание" и "копание в грязном белье". Между тем, нет на Земле дееспособного цивилизованного человека, который бы не поглощал с удовольствием продукт наших трудов." Согласитесь, глубокая и философская мысль?

— Он такое говорил?!?! — поразилась я. Дело в том, что услышанная только что тирада была придумана мною пару месяцев назад. Придумана и даже опубликована в нашем журнале. Дарьин знакомый явно занимался плагиатом.

— Почему ты записываешь высказывания каких-то сумасшедших с обратной стороны тетрадки по русскому языку?! У тебя что, нехватка бумаги?! — Виктории рассказанное дочерью не понравилось в другом плане.

— Я согласилась отвечать на его вопросы, только когда он специально под запись повторил мне еще раз эту фразу. Уж больно она мне понравилась. Возьму эпиграфом к сочинению "Кем я хочу быть", — Даша игнорировала вопросы матери, обращаясь только ко мне.

— Даша, а где ты его вообще взяла? — мне начинала дико не нравиться вся эта история.

— Он подошел ко мне вчера на большой перемене, спросил, я ли Дарья Силенская, и можно ли задать мне несколько вопросов, — блаженная улыбка Дарьи не оставляла сомнений, что ребенок был покорен, — Он объяснил, что работает журналистом…