Дарья Калинина - Сделай мне счастье

— Ничего не понимаю, какой еще отдых? Она ничего об этом не говорила.

— То-то я и смотрю, что ты вроде как не в себе, — охотно подхватила Майя Сергеевна. — Да ты ей позвони, позвони ей, милый.

Герман машинально достал смартфон и набрал номер жены. Но холодный голос автоответчика поставил его в известность, что данный номер временно не обслуживается. Герман еще больше встревожился. Да еще Майя Сергеевна подливала масла в огонь. Она стояла рядом, злорадно улыбалась и приговаривала, что хороших жен ценить надо, пока они рядом, а то потом уже поздно будет.

Возможно, Герману это лишь показалось, но глаза у пожилой женщины светились, словно два язычка адского пламени. Но тут Ванечка, который до того воспринимал происходящее как веселую игру, неожиданно расплакался. И Герман совсем растерялся.

Будь рядом Ира, она бы объяснила, что мальчик просто рассосал все конфеты, сладкое закончилось, и ребенок просто требует добавки единственно доступным ему способом. Но на Германа плач ребенка почему-то подействовал пугающе. В громких воплях Ванечки ему послышалось что-то трагическое, словно ребенок заранее оплакивал свою собственную мать.

— Ира уехала? На отдых? — растерянно пробормотал он. — Как же она могла, ничего мне не сказав? А ребенок? Что будет с ним?

— Сам-то ты много о ребенке думал, когда отдыхать без семьи улетал?

Только тут Герман спохватился, что все еще стоит во дворе рядом с противной Майей Сергеевной, которой совершенно ни к чему знать о неладах в их семейной жизни. И, подхватив громко плачущего Ванечку, Герман снова вернулся домой.

Он тщетно прождал жену до позднего вечера, все еще надеясь, что в итоге случившееся окажется какой-то шуткой. Но время шло, а жена не возвращалась. Телефон ее оставался недоступным. Осмотр ее шкафа и вещей также не дал никакого результата. Герман не мог понять, что именно из вещей жены исчезло. Он обнаружил три купальника, но вроде жена не так давно жаловалась, что поправилась после родов и вынуждена была обновить пляжный гардероб. Или она говорила это о летних брючках? А может, о шляпке?

Герману не удалось найти документы жены. А еще он не нашел ее любимую сумку. Никаких подсказок, куда могла отправиться жена, он не обнаружил.

Тогда, придя в полное отчаяние, он сделал то, на что не отваживался все годы супружества. Он позвонил теще и спросил:

— Вы не знаете, где сейчас Ира?

Теща, словно только этого и ждала, тут же загрохотала в ответ:

— Ты спрашиваешь у меня, где моя дочь? Ты?! Чудовище, которому я вручила самое дорогое, что у меня есть?

— Да, да, это я. И я хочу знать, куда уехала Ира.

Герман чувствовал, как в душе медленно клубится и поднимается раздражение. Так случалось всякий раз, когда ему приходилось общаться со Светланой Александровной. Раздражение сначала собиралось в маленькие комочки, которые постепенно слипались между собой и принимали вид угрожающей черной тучи.

— Вы знаете, где Ира? Она уехала.

— Это ты должен мне сказать, куда от тебя убежала моя девочка. Что ты с ней сделал?

— Я? Ничего я ей не делал.

Но из трубки уже неслись вопли:

— Негодяй! Садист! Как ты мог оставить жену с ребенком одних!

— А вы на что? И вообще, вы же собирались лететь к морю. Я вам и путевки купил. Почему вы туда не поехали?

— Почему? Да потому, что Ванечка заболел! Твой сын был так болен, что едва не умер. А тебе и горя мало. Почему мы не полетели? Да потому что боялись потерять ребенка. Вот почему! Негодяй! Черствый эгоист!

Потом в трубке и вовсе послышалась площадная брань, удивившая Германа. Обычно теща, что бы она там ни думала, таких выражений себе не позволяла.

— Если Ирочка ушла от тебя, так тебе и надо! Поделом вору мука!

И Светлана Александровна бросила трубку.

— Вот старая ведьма!

Обернувшись к сыну, Герман убедился, что тот уже совершенно успокоился. Сосет себе какую-то деревяшку и явно доволен. Похоже, деревяшка казалась ему ничуть не хуже, чем заморские конфеты. И Герман не стал отнимать ее у ребенка. Пусть сосет что хочет, лишь бы не плакал!

После разговора с тещей Герман вроде даже успокоился, взял себя в руки и стал обзванивать общих друзей и знакомых. Они держались куда дружелюбней тещи, но тоже ничего не могли сказать об исчезновении Ирины.

Герман не знал, что и думать.

— Не может быть, чтобы она никому не сказала о своих планах! Одно из двух: или она никуда не уехала, и они с тещей просто меня пугают. Или… Либо Ирка задумала что-то настолько скверное, что решила никого не ставить в известность.