Наталия Шитова: Родственнички (СИ)

— Иди домой, Гоша, — сухо приказал Владимир. — Я сам во всем разберусь.

— Они же убьют меня! — взмолился Гошка.

— А об этом тебе следовало раньше подумать. Я тебе, Георгий, много раз говорил: ты не тем делом занялся…

— Если ты хочешь, уйду я насовсем от Сереги, брошу на него шестерить. Обещаю!.. Хочешь, я с тобой останусь, все делать буду, как скажешь? Хочешь?

— Ну вот еще, нужен ты мне! — рассердился Владимир и легонько столкнул брата с дороги. — Брысь пошел!

— Зачем тебе это надо, Вовка? — Гошка чуть не плакал. — Ты же не только мне, ты же и себе проблему наживешь!..

Владимир молча шел вперед, не реагируя больше на голос младшего брата.

Гошка постепенно отстал.

— Сука ты! — со злыми слезами в голосе хрипло выкрикнул он в спину Владимиру. — Награду, что ли, ждешь? Смотри, как бы посмертно не получить!.. Вспомнишь еще!

Голос Гошки затих. Наверное, он остался стоять на аллее. По крайне мере, Владимир не слышал его шагов.

Пытаясь успокоиться, Панин пошел быстрее, стремясь поскорее преодолеть оставшиеся до подъезда метры.

«Проблему наживешь…» Проблему Владимир уже нажил.

Ему не хотелось сейчас думать о ней. Эта проблема за пару дней вымотала нервы. Всякий раз, когда он принимался размышлять о том, что случилось, он терялся и приходил в отчаяние. Мысли о Марине на какое-то время выводили его из этого состояния. Но даже ее поддержка не могла помочь. Тревога мучила Владимира. Его заботило даже не то, что братья фактически вступили в конфликт с законом. Судя по всему, некоторые участники событий могли в любой момент предъявить Сергею Панину счет.

Алена сто раз пожалела о том, что решила остаться. Вообще-то ее никто не только не заставлял, но даже и не просил. Наоборот, Гошка поминутно ворчал, ругался и гнал Алену домой. Но она домой так и не пошла. В конце концов какая разница, заявится она домой в одиннадцать или заполночь? Да никакой. Все равно выговор будет. Но не очень сильный. Родители уже стали привыкать тому, что Алена иногда часами где-то пропадает со своими друзьями. Нет, они вовсе не были беспечными родителями, и им не было наплевать на свою семнадцатилетнюю дочь. Скорее наоборот, опека была плотной. Вечно одно и то же: «Куда идешь? С кем? Уроки сделала? Домой не позже десяти! Этот наряд слишком вызывающий… На дорогу смотри, в лужи не наступай, надень перчатки…» А вернешься, отчитайся, где была, что делала, не замерзли ли ноги… Поздними возвращениями домой Алена старалась не злоупотреблять. Обычно приходилось придумывать всякие более-менее правдоподобные оправдания: поздно кончился фильм, долго вместе делали уроки, день рождения у подруги… Иногда прикрывал брат. Он был старше на пятнадцать лет, жил отдельно и по слезной просьбе сестренки мог заверить родителей, что оставляет Алену до утра у себя. К счастью родители всему этому верили и полностью доверяли друзьям дочери. Правда, была во всем этом одна беда: родители думали, что знают всех друзей Алены. А она их не разубеждала.

Георгия Панина они не знали. А если бы невзначай узнали, то точно не обрадовались бы. На них не произвело бы никакого впечатления то, что Гошка — младший брат и помощник одного из местных новых богатеев. Отец Алены в сравнительно недавнем прошлом был очень влиятельным человеком в городке. Алена сама это время уже не помнила, но разговоров об этом в доме хватало. Отец с высокомерным презрением отзывался о тех, кто недавно приподнялся. Новому русскому бизнесмену Панину тоже доставалось от Алениного отца по полной программе. А уж Гошке досталось бы и того больше. В глазах Алениных родителей Гошка был человеком, которого ни в коем случае нельзя подпускать к девочкам из приличных семей.

В глубине души Алена не могла не согласиться: такие парни, как Гошка, не были образцом для подражания. Гошка был симпатичным парнем, старался следить за собой, а когда выряжался в деловой костюм, то становился очень представительным, прямо как те молодые евангелистские проповедники, которые бродят по улицам и в самый неподходящий момент норовят поговорить с тобой о царствии небесном. Но все это производило впечатление, пока Гошка не открывал рот. Сразу становилось ясно, что Георгий Панин — существо простейшее, которому вращаться в приличном обществе крайне затруднительно. Пару раз Алена пыталась познакомить Гошку со своими друзьями, отпрысками районной аристократии, но из этого ничего не вышло, кроме трагикомических недоразумений. Гошка не мог поддержать ни один разговор: он понятия не имел о вещах, о которых беседовали Аленины приятели. Его манеры оставляли желать и желать, а словарный запас был просто на грани.