Мария Цура - Призрак заброшенных труб

Надежда Стрельцова, как и мы, жила не в Новолесинске, а в селе, находившемся неподалеку. Только наше называлось Земляникино, а ее – Рябинино. Довезти до места мог лишь автобус №12, которого мы ждали не менее получаса. Два предыдущих были переполнены пассажирами и просто пронеслись мимо.

– Хорошо, что тут полно фонарей, – заметила Мира, когда мы вышли. – Уже давно стемнело. Где дом под номером 70?

– Нина Валентиновна сказала, что мы сразу его заметим – настолько он красивый, но я пока ничего грандиозного не вижу.

– Я тоже. Давай спросим у местных.

Мы остановили пожилую женщину с коляской и быстро выяснили, что требовалось.

– Видите пруд? – спросила она. – От него направо крайнее здание.

– Спасибо! – поблагодарила Мира.

– Зачем вам Надька? – проявила любопытство тетка.

Любого коренного горожанина подобное поведение поставило бы в тупик или возмутило. В густонаселенных местах люди не привыкли отчитываться о своих планах первым встречным. Но мы выросли в селе, поэтому не стали возмущаться.

– Нужна, – коротко ответила я.

– Для чего? – не отставала прохожая.

– Для того, – в тон ей добавила Мира. – У вас ребенок мерзнет.

– У меня нет детей, – поджала губы местная мисс Марпл. – В коляске я вожу продукты – очень удобно. У Надьки никогда не было подруг, а тут сразу две, вот и удивляюсь.

Мы не стали продолжать разговор и пошли дальше, выслушав несколько замечаний по поводу нашего воспитания, молодого поколения в целом и прекрасных советских времен, когда девушки вели себя иначе и проявляли уважение к старшим. Разумеется, я опускаю парочку матов.

– Небось, местная алкоголичка, – пожала плечами Мира. – Смотри, дом действительно приметный.

Мы рассмеялись. Стрельцовы жили в довольно просторном кирпичном коттедже с мансардой – таких полно. Удивляло другое: двор окружали сначала каменный забор с воротами, потом, с отступом в пару метров, ограда из сетки и, наконец, деревянный плетень. За всем этим скрывался хорошенький палисадник, украшенный садовыми гномами, самодельными лебедями из шин и божьими коровками из камней.

– Да тут прямо Бастилия, – сказала я. – Интересно, зачем прятать симпатичный цветник под уродливые нагромождения из дешевой проволоки и веток?

– Так и веет гостеприимством, – усмехнулась Мира и постучала в калитку.

На звук моментально отреагировали собаки, залившиеся злобным лаем. Судя по голосам, животные были крупными.

– Кто там? – не любезнее, чем псы, спросило хриплое меццо, принадлежавшее, без сомнения, хозяйке.

– Мария Ярополова, художник, ваша свекровь заверила, что вы меня ждете, – на одном дыхании выпалила я.

Створка со скрипом отъехала в сторону, и я увидела высокую, очень полную женщину в капри леопардовой расцветки и застиранном фиолетовом халате. Я удивилась. Даме на вид далеко за сорок, а Костику около тридцати пяти, неужели это его жена? Меня бы не смутила разница в возрасте, обладай избранница приятной внешностью и стройной фигурой. Имею парочку друзей, которые даже не смотрят на молоденьких – сохнут по ровесницам своих матерей. Но тут явно другой случай: женщина, брюнетка от природы, зачем-то перекрасила волосы в бело-желтый оттенок, и теперь ее смуглая кожа кажется грязной, а брови пугают чернотой. Близко посаженные глаза слегка прикрыты, как у коровы, неспешно пережевывающей траву на лугу, тонкая переносица заканчивается каплеобразным носом, а розовые щеки придают лицу форму квадрата, из которого выбивается только раздвоенный подбородок. Мощные плечи начинаются прямо от короткой шеи, большая грудь, слегка отвисшая, уютно лежит на выпирающем животе, собранном в складочки. Все это великолепие покоится на длинных колонноподобных ногах, не меняющих толщину ближе к голени.

– Надежда? – с легким сомнением спросила я.

– Да, – подтвердила дама и покосилась на Миру.

– Это моя сестра Мирослава, – представила я. – Вечером страшновато ездить одной, а днем у меня занятия.

– Входите, – более любезно предложила Стрельцова и даже улыбнулась, но приятнее от этого не стала.

Мы с опаской протиснулись мимо вольера, где разгуливали грейхаунд и черный терьер. Они кинулись к прутьям и угрожающе залаяли, стараясь достать нас.

– Ми-миленькие собачки, – прозаикалась я, прижимаясь спиной к стене дома и делая шаг вбок, что было непросто, поскольку на моем плече висела папка формата А0: широкая и плоская, с двумя холстами на подрамниках.