Наталья Александрова - В деле только девушки

Катя гордо выпрямилась, бросила неодобрительный взгляд на Люсьена и опасливый – на его пантеру и самым решительным тоном заявила по-французски:

– Вы считаете приличным такое средневековое отношение к женщине?

– Средневековое? – удивленно переспросил Люсьен на вполне приличном русском. – Почему мое отношение кажется вам средневековым?

– Ах, вот как! Вы еще и по-русски умеете говорить!

– Почему это вас удивляет? Мне кажется логичным, что дипломат знает язык той страны, в которой аккредитован.

– Но во время нашей первой встречи вы не признались, что владеете русским языком!

– Вы тоже не были со мной до конца искренни. – Атташе криво усмехнулся. – В конце концов, у каждого из нас могут быть свои маленькие тайны.

«Да уж, – подумала Катерина, – представляю себе эти маленькие тайны большого Люсьена! Его прихвостни затаскивают во дворец приглянувшихся ему женщин, и он вытворяет с ними все, что хочет, прикрываясь дипломатической неприкосновенностью. И хорошо еще, если после этого отпускает живыми. А что, был же в Африке президент Бокасса, который потом провозгласил себя императором, так он, говорят, съел великое множество людей. Кстати, это самый простой способ избавиться от трупа… Но мы ведь все-таки не в Африке!»

– Мы ведь все-таки не в Африке, – произнесла она вслух дрожащим от страха голосом. – Меня будут искать! Меня уже ищут!..

– Да что вы себе вообразили? – спросил Люсьен, удивленно подняв брови. – Я вовсе не собираюсь вас удерживать силой. Я только хочу еще раз с вами поговорить, а потом идите, куда вам будет угодно.

«Представляю себе, – подумала снова Катя, – он отпустит меня, а по дороге к выходу я провалюсь в какую-нибудь специальную ловушку и окажусь в подземелье вместе с голодными тиграми. Или просто прикажет своей пантере растерзать меня. Ужас какой!»

– Ужас какой! – Последние слова она снова произнесла вслух.

– Что ужас? – насмешливо переспросил атташе. – Вы говорите о пантере? Это Багира, я забыл вас представить друг другу. Или вам кажется ужасным, что я готов вас отпустить? Но если вы не хотите уходить, я с удовольствием могу предложить вам кров.

– Ну уж нет! – Катя передернула плечами. – Ужас – это о вашем жилище. Какая немыслимая пошлость! Ваша комната обставлена, как гарем султана из какого-нибудь третьесортного голливудского фильма. Или как дешевый бордель на Ближнем Востоке.

– Вы были в дешевых восточных борделях? – насмешливо переспросил Люсьен.

– Да перестаньте издеваться, несносный вы человек! – в сердцах воскликнула Катя.

– Итак, кажется, я чего-то добился: вы перестали меня бояться. Садитесь, я хочу с вами поговорить, – атташе указал ей на глубокое кресло, обтянутое светло-золотистой кожей, и сам сел напротив.

Пантера зевнула, продемонстрировав великолепные клыки, и улеглась у его ног.

– Неужели вы не могли придумать более цивилизованного способа пригласить меня, – недовольно проговорила Катя, усаживаясь в кресло и с любопытством оглядываясь.

– Цивилизованного? Нет, не мог, – Люсьен состроил уморительную гримасу, – я ведь людоед и дикарь. Признайтесь, вы именно так обо мне думаете?

– С чего вы взяли? – Катя изобразила искреннее возмущение.

При этом она заметно покраснела, потому что именно так только что о нем и подумала, буквально этими словами. Он мысли ее читает, что ли?

– Ничего подобного я о вас не думала, – пробормотала она, с трудом преодолев смущение.

– Не верю! – Атташе состроил еще одну гримасу.

«Тоже мне, Станиславский нашелся, – проворчала Катя в мыслях. – Это он на репетициях кричал своим актерам: «Верю!», «Не верю!»

Но вслух она сказала совсем другое:

– Кажется, я вам не давала повода для недоверия.

– Очень даже давали! Вчера в ресторане…

– Что в ресторане? Разве я вас в чем-то обманула?

– Я спрашивал, бывали ли вы в Африке.

– Но я сказала вам чистую правду. Я в Африке никогда не была! Могу поклясться чем угодно.

– Вы – нет, но ваш муж… Он бывал там очень часто, а вы об этом даже не заикнулись.

– А вы о муже не спрашивали, – ответила Катерина, еще больше покраснев.

Не могла же она сказать этому ужасному человеку, как вчера подпала под его удивительное обаяние, как на нее подействовал его магнетизм! Не могла же она признаться, что вчера вечером она начисто забыла, что на свете существует профессор Кряквин, ее законный муж, который в эту минуту сидит у какого-нибудь полупогасшего костра в африканских дебрях и, возможно, думает о ней! Хотя нет, если бы он хоть немного о ней думал, то не бросил бы одну так надолго, не предпочел бы ей путешествие по своей обожаемой Африке. Не оставил бы ее, беззащитную, в этом полном опасностей мире, где встречаются такие чернокожие дипломаты с их проклятым животным магнетизмом и трижды проклятым мужским обаянием!