Наталья Александрова - Шашлык из козла отпущения

– Исключено, – заявила Надежда, – если Саша узнает про весь этот криминал, мне же еще и попадет. Нет уж, я не собираюсь бежать отсюда побежденной. Я буду бороться! Очень уж они все меня разозлили! Ладно, давай обсудим все завтра, я спать хочу!

Надежда закрылась с головой одеялом и крепко уснула до утра.

– Правильно мне мама говорила! – выкрикнула Карина в спину мужа. – А я, дура, ее не послушала! Связалась с тобой, козлом, и что я с этого имею? Дырку от бублика! Отдала тебе лучшие годы и осталась у сломанной стиральной машины! Какие люди за мной ухаживали! Какие мужчины! Гиви Могулия, Славик Панасюк, Леня Крутолобов… У Лени сейчас свой хозяйственный магазин, у Гиви – автосервис, а Славик – тот вообще уголовный авторитет… – в голосе жены прозвучало неподдельное восхищение. – А ты, козел безрогий, только и знаешь свой мотоцикл… Стиральную машину починить не можешь! Была ли у меня хоть одна морщинка, когда я за тебя выходила?

«Ну, по новой пошла!» – тоскливо подумал Митя Канарейкин, но вслух ничего не сказал.

За десять лет семейной жизни он выработал главное правило – не отвечать жене на ее провокационные замечания и ни в коем случае ни с чем не соглашаться. Даже если Карина спрашивала совершенно очевидные, несомненные вещи, например «Это твое полотенце?» – лучше промолчать, потому что стоит хоть что-то подтвердить, как жена ухватится за это согласие и сделает из него какие-то свои собственные, далеко идущие выводы.

Например, стоило ему согласиться, что полотенце действительно его, как тут же следовал грозный вопрос: «А почему тогда на нем длинные черные волосы?»

Поэтому в случае назревающего скандала – к примеру, такого, как сегодня, – Митя Канарейкин предпочитал не вслушиваться в ее беспочвенные обвинения, а молча исчезнуть из дома и отправиться к приятелям, в просторный гараж на краю города, где почти каждый вечер собирались «Ангелы ада».

Там его понимали. Там можно было забыть о визгливом Каринкином голосе и погрузиться в настоящий мужской мир – мир мощных моторов, скрипучей кожи, серьезных, значительных разговоров, а самое главное – в мир скорости, бьющего в лицо ветра и убегающей под колеса байка ночной дороги…

Надо признать, что сегодня повод для скандала у Карины был: она уже неделю назад просила мужа починить стиральную машину, но у Мити, конечно, находились более важные и неотложные дела. Однако это еще не значит, что нужно бесконечно компостировать мужу мозги своими бабскими проблемами…

А Карина действительно оседлала своего любимого конька:

– Был ли у меня хоть один седой волос? Я была натуральной блондинкой солнечного оттенка! А теперь мне приходится каждый месяц краситься, и то на хорошую краску денег вечно не хватает! Ты не можешь на нее заработать, а если где и раздобудешь копейку – тратишь ее на свой поганый мотоцикл, а мне приходится пользоваться смесью «Оптимистка», а от этой оптимистки скоро последние волосы вылезут!

«Чтоб ты совсем облысела!» – мстительно подумал Митя, натянул скрипучую кожаную куртку с размашистой надписью «Ангелы ада» и зашагал к двери.

– Козел безрогий! – бросила Карина в его широкую, затянутую черной кожей спину.

Митя удовлетворенно отметил про себя, что хоть и козел, но все же безрогий, и захлопнул за собой дверь.

Через полчаса он уже подошел к двери гаража.

Здесь его ждал неприятный сюрприз: дверь эта была закрыта на большой висячий замок.

Сделав серьезное интеллектуальное усилие, Канарейкин сообразил, что сегодня не вторник, когда обычно встречались «Ангелы», а совершенная среда. Однако возвращаться домой не было ни малейшего желания. Ключ от гаража у Мити был, и он решил: раз уж не выйдет пообщаться с друзьями, пообщаться хотя бы со своим железным конем. Мотоцикл – это тоже друг, больше того, это самый лучший друг настоящего мужчины: молчаливый, преданный, надежный.

Митя достал ключ из кармана куртки, открыл замок и вошел в гараж.

Здесь было тихо, темно и замечательно пахло – смазкой, машинным маслом, бензином и металлом. Настоящие мужские запахи.

Митя не стал включать верхний свет. Он в полутьме прошагал к тому боксу, где держал своего железного коня, и включил лампочку под потолком бокса.

Мотоцикл у него был не самый лучший.

Конечно, при его более чем скромных доходах нечего было и мечтать о великолепном, сверкающем хромом и никелем тысячекубовом «Харлей-Дэвидсоне». Даже новенькая «Ямаха» была Мите не по карману. Но он любил свой байк – «Судзуки» девяносто восьмого года, мотор шестьсот кубиков, красное кожаное седло, девяносто лошадиных сил, максимальная скорость сто восемьдесят километров в час…