Мария Толмачёва - Вирус

– Что произошло?! – крик, – Что произошло?! Ты меня спрашиваешь! Ну нет! Это я тебя спрашиваю: «Какого хрена это было!» Что за Илья, почему он искал тебя? Почему ты сбежал? – на последнем слове она посмотрела на его ногу, – И что с твоей грёбаной ногой? – из-за машины вышел Миша, – Отлично! Кого ты с собой привёл? Нового маньяка? Того мне было достаточно! – она развернулась лицом к нескончаемой дороге и теперь кричала в другую сторону, медленно, немного сутуло, шагая вдаль, – С меня хватит!

Сказать, что Миша был удивлён этой сцене – ничего не сказать. Он снова застыл.

– У самого болтливого человека в мире не нашлось слов, – подумал Дима, глядя на него, вскочил и доковылял до уходящей Лили:

– Стой, – он схватил её за запястье, – я тебе всё расскажу. Не уходи, – он улыбнулся, умоляюще глядя на девушку, – пожалуйста.

Теперь они трое тяжело дышали. Двое – от влюбленности, один – от впечатления.

– Ты нужна мне, Лили, – Дима немного наклонился к лицу Лили, посмотрел в её тёмные глаза, поправил, еле касаясь пальцами нежной кожи, прядь волос, прилипшую к её губам, и не спеша, немного неуверенно поцеловал её. Когда он снова закрыл глаза, веки Лили ещё были закрыты. Она улыбалась:

– Сразу так нельзя было, – она хотела как-нибудь его обозвать, в привычной манере, но притупила это желание и вместо этого подарила ответный поцелуй.

У Миши отвисла челюсть. Правая рука приложилась к сердцу, в глазах – радость и умиление:

– Дмитрий, я надеюсь, что узнаю эту историю полностью!

– Ты мне больше нравишься, когда молчишь, – крикнул ему через плечо Дима.

– Я буду молча слушать, обещаю!

– Он как маленький ребёнок, но очень много знает. Можем взять его с собой, – это уже он прошептал Лили.

– Он человек, а не животное или твоя собственность, – немного помедлив, она кивнула и добавила, – Можем взять с собой.

Компания развела костёр в нескольких метрах от сгоревшего автомобиля. Уселись рядом, Лили положила голову на плечо Димы и рассматривала искорки, вылетающие из огня.

– Он там? – спросил вдруг парень,– Сгорел?

– Нет, – Лили напряглась, скрестила руки на груди и села ровно, немного нагнув голову так, что волосы едва ли не полностью закрывали лицо от собеседника, – в смысле, да. Он там. Но умер не от пожара.

Дима вопросительно уставился на рассказчицу.

– Давай по порядку, – предложила она, оправляя волосы с лица, – сначала ты расскажешь, кто он вообще такой. Потом – кто это такой, – она указала пальцем на Мишу. Затем резко отдёрнула руку, обожгла указательный палец горящим воздухом костра, – Потом – моя история.

Дима кивнул. Он посмотрела на Мишу. Тот незамедлительно повторил телодвижение Димы, немного побаиваясь «этой чокнутой, но невероятно привлекательной девчонки», как он окрестил её у себя в голове.

– Прекрасно, – закончила Лили, – тогда приступай.

Дима выпрямил спину, готовясь к предстоящему рассказу.

*История Димы о том, кто же такой Илья*

Они были тогда ещё совсем крошками, когда угодили в «необычный» интернат (так его называл Дима всё детство, пока не подрос и не понял, что это было что-то вроде психушки для детей). Не помню, как он назывался, если у него вообще имелось какое-то название.

*Причины попадания в «особый» интернат:

1. Смерть родителей.

2. Насильственная смерть родителей.

3. «Два сына сообща изрубили топором мать, отца и грудную сестрёнку» – гласили заголовки газет.*

Не надо думать, что это был Дима. Да, тихие люди часто оказываются убийцами, наркоманами и увлечёнными другими видами незаконной деятельности, о которых вы, разумеется, не помышляете. В этой семье тихим был только младший – Дима, но зато было три «громких».

Мать была патологической вруньей, и, как это полагается большей части жён богачей, была хороша собой. Крашеные жженые тоннами осветлителей волосы каждое утро укладывались на плечи, на которых из последних сил держалась тонкая полупрозрачная материя блузки с откровенным вырезом, оголявшим не менее откровенные части тела. Лицом она не была так красива, как остальным телом (она была невероятно фигуриста), но на это никто и не обращал внимания. Спала со всеми друзьями мужа и, кажется, не сильно от него это скрывала. К детям своим относилась так, как вы относитесь к большинству людей: вы просто знаете об их существовании. Но даже у таких дамочек есть свои правила, хоть и своеобразные.

– Я никогда не буду спать с врагами мужа! – клялась она себе каждое утро себе, глядя в зеркало, – Я преданная.