Андрей Костельцев - Комендантский час

– Аркадий Вольный, – сухо ответил сержант.

Бауэр взглянул на командира, а тот кивнул в ответ, подтверждая слова подопечного.

– Сколько тебе полных лет? – продолжал лысый мужчина.

– Двадцать лет.

Командир вновь кивнул Бауэру, что тот и зафиксировал ответным кивком.

– Как ты себя чувствуешь?

– Плохо.

– Что-то болит?

– Все болит.

– Почему?

Аркадий вдруг замолчал, а доктор спокойно повторил вопрос.

– Почему у тебя все болит?

– Это всё свя…свя…священник. Это всё он, в хра…хра…храме. Он нас убил.

– Что за священник? – вмешался резко в разговор командир.

Доктор попытался помешать Бенякину, но тот не дал этого сделать.

– Всё болит. Очень болит, – тяжело произнес сержант и, закрыв глаза, рухнул с кровати.

Нина с комиссаром тут же подскочили и стали поднимать его.

– Что это было? – задал вопрос доктору командир.

– Не знаю, я такого еще не встречал, – ответил последний и потушил свечу.

Сержанта уложили на кровать, а Бауэр, прощупав ему пульс, сделал заключение, что тот уснул.

– Хорошо, может, когда проснётся, его разум станет яснее, – произнес врач.

– Будет надеяться, – сказала Нина.

– Только это и остаётся – сказал доктор и попросил закурить.

Сухоруков тут же протянул ему сигарету.

Врач оглянулся на потушенную им свечу и добавил: « Огонька, пожалуйста».

Медсестра попросила мужчин выйти из дома, и все трое беспрекословно подчинились.

Выйдя во двор, вся троица закурила.

– Что это за метод такой? – полюбопытствовал комиссар.

– Обычно так восстанавливают память, правда, сначала пациента вводят в гипноз. Но ваш и так как будто в трансе находится.

– Так он всё, доктор? Совсем «ку-ку» в смысле?

– Кто, этот? – Бауэр показал назад большим пальцем, – Нет, этот и совсем ку-ку – это, как говорят у нас в Одессе, две большие разницы.

– Так значит вы из Одессы, доктор? – спросил комиссар.

– Что есть – того не отнять, – развел руками последний.

– Так вы еврей?

– Немец вообще-то, а если еще точнее – швед. Но наших все просто немцами всегда звали.

– А по имени неясно, что он немец? – спросил у подчиненного командир.

– Да хрен их разберет с их именами, – отмахнулся Сухоруков.

– В Одессе не только евреи имеются. Хотя до войны их там не было.

– Да ну? Евреев в Одессе не было?

– Были немцы, евреи, молдаване, поляки – и все были русскими.

– Это как?

– А вам не понять, мозгов не хватит.

– Слышь ты, – повернулся было комиссар к доктору, но Бенякин остановил его.

– Не трогай, хай живет. А вы, доктор, не борзейте, – сказал командир, бросил на землю сигарету и затоптал сапогом.

– Как скажете, – ответил Бауэр.

– Сейчас вы отправитесь в нашу тюрьму, а завтра, когда мы подготовим все документы, отправитесь отбывать свои пять лет, – произнес Олег, призвав своих подчиненных.

Подождав, пока доктор докурит, двое подоспевших юношей повели его в повозку. Бенякин сопроводил всех троих взглядом, после чего обратился к Сухорукову: « Похоже, мне придется уехать. Ты будешь за главного, а значит, этот тоже на твоей совести. Выполни наши обещания».

– Так точно, командир. Только вот куда ты собрался? – удивился комиссар.

– В Светово поеду.

– Так ехать и мне бы надо, возьмем пару отрядов, да и….

– Нет, не надо тебе ехать. Я один поеду.

– Как так, один? Опасно это, Олег.

– Поэтому поеду тихо, без формы.

– Не понимаю я.

– Что тут понимать? Надо ситуацию разведать, а для такого пара отрядов не нужна. С людьми пообщаюсь, проясню информацию. Найду того священника, пистолет наставлю и спрошу, что да как.

– Не нравиться мне эта затея, командир. Предчувствие дурное.

– Если через двое суток от меня известий не будет, то бери сколько сможешь людей и за мной, понял?

– Так точно, все сделаю.

– Молодец, а теперь раздобудь мне гражданскую одежонку.

– Будет сделано, командир, – сказал Сухоруков, почесал затылок и вышел за калитку.

Олег же почувствовал холодные мурашки по коже. Его обдувал теплый ветер, который вовсе не согревал. Командир огляделся по сторонам и заметил, что вокруг не было ни души. Даже собака, привязанная на веревку, лежала тихо в углу, спрятавшись от посторонних глаз, хотя обычно всегда была на страже хозяйского спокойствия.

Бенякин решил войти в дом, пока окончательно не замерз. Вернувшись в светлицу, он обнаружил Нину, сидящую ко входу спиной.

– Ты его сама не буди, пусть как следует отоспится.

– Хорошо, командир.