Андрей Дрожжин - Одураченный случайностями (Борщ)

– Отчасти так… – пришлось согласиться мне.

– Вы совершенно напрасно расстраиваетесь и волнуетесь! Мы вас позвали на беседу и совершенно не имеем умысла как-то навредить вам. Поговорим и расстанемся друзьями, я надеюсь. Просто ваше творчество очень заинтересовало нас, вот и все. Давайте поговорим о нем?

– Ну что ж, давайте…

– Так вот… – вспоминая на чем я его прервал, начал полковник. – Когда историю рассказывает документалист, нам понятно: откуда он берет информацию, кто его коллеги, соавторы, где происходит событие, кто действующие лица. Короче, все известно, все данные и источники раскрыты. Тут вопросов никаких не возникает: он, журналист, или репортер, или кто-то еще из медийной сферы, профессионально зарабатывающий на освещении каких-либо событий, доступен для предметного общения. С беллетристами тоже все более-менее ясно, – они работают с архивами, воспоминаниями, известными людьми. А вот с писателями, авторами художественных произведений, ситуация несколько иная. Они совершенно свободны в своем творчестве и неподконтрольны никому…

– Но ведь так и должно быть, – перебил я, – в этом и состоит свобода…

– «Свобода, равенство, братство» – помните такой лозунг? – прервал меня Колмыков. – Жаль, что его начинают забывать. В нем перечислены основополагающие принципы общества. Нашего общества под названием государство. Не отдельно взятого человека, а общности людей. И если один человек со своей свободой способен навредить обществу, если из-за его неверного понимания свободы могут пострадать общегосударственные интересы, то о каком равенстве и братстве может идти речь? Этот человек, получается, считает себя выше окружающих его людей? Тех людей, которые ему приходятся братьями! Стало быть, не ровня они ему что ли? Как вы считаете: есть место такому человеку в обществе и достоин ли он свободы в общем понятии этого слова, которая заключается в соблюдении принятых законов и на моральных принципах?

– Постойте… ничего не понимаю… – запутался я от столь витиеватой фразы с часто повторяющимися словами. – Разве это не коммунистический лозунг?

– Социалистический.

– Социализм – это предтеча коммунизма. Так что это одно и тоже.

– Какой бы он не был, разве вы с ним не согласны?

– Вы знаете, сейчас, когда общность людей, живущих в нашей стране, если и можно назвать братством, то только братством волков, готовых перегрызть друг друга, а равенство только снится, причем богатым исключительно в кошмарных снах, данный лозунг не просто не актуален, а звучит, как насмешка и мне, например, представляется жутким пережитком.

– А давайте попробуем начать с себя, – предложил Колмыков. – Мы вот с Захаром и все наши коллеги пытаемся принести пользу обществу. И работа наша нацелена на выявление заблуждающихся и направлении их в правильное русло.

– Александр Анатольевич, как это все относится ко мне? Почему я здесь?

– Расскажите нам, пожалуйста, над чем сейчас работаете? – мило улыбнувшись, спросил он, пропустив мой вопрос, но, к счастью, отойдя от пропаганды коммунистических идей.

Эта появившаяся так некстати на его лице, дабы успокоить меня, дурацкая, ненужная улыбка, не шла ни ему – здоровому, брутальному мужику в форме полковника, ни обстановке – мрачный, темный кабинет с большим письменным столом и еще большим столом для переговоров, ни самой ситуации, – моему нахождению здесь в его вместе с Борщом компании.

«Да какого хрена я тут буду перед вами душу изливать?» – с раздражением подумал я и начал «лепилово».

– Рассказ про собаку вас заинтересует?

– Та-а-а-к, да, интересно. Чья собака?

– Ничья… – потупился я от неожиданности такого странного вопроса, – бездомная. Рассказ о ее путешествиях.

– Хорошо, – сразу остановил меня Колмыков, оценив, вероятно, общегосударственную безопасность праздно шатающегося пса. – Что еще?

– Рассказ о светофоре…

– Да? А с ним что?

Я и сам не знал, что с ним, поэтому ответил просто:

– Тоже в путешествия отправился.

– Замечательно! – весело сказал полковник, снова рассудив о бесполезности траты времени на обсуждения блуждающего светофора. – А про людей что-нибудь пишите?

– Есть еще одна такая смешная история про детскую площадку…

– Постойте. Это все шутейные, если мы правильно понимаем, зарисовки. Но мы вас знаем и полюбили, как автора серьезных, пусть и не без элементов сатиры, историй. И очень ждем продолжения этих повествований. Или по крайней мере материала такого же эмоционального накала, глубины, драматургии, одним словом. Где человеческие судьбы; рассказ о людях, повидавших на своем веку; знающих какие-нибудь тайны; путешествующих по местам, куда сложно попасть; сталкивающихся с преодолением чего-то. Даже пусть несколько мистические. Какие-то вещи, о которых еще никто не писал. У вас прекрасно получается раскрывать подобные темы. В общем: что-нибудь серьезное сейчас есть у вас в работе?