Андрей Дрожжин - Игорёк

Первое письмо пришло почти через год, как Игорька «забрили» в армию – в конце августа 89-го.

Мы не были друзьями, какими бывают не дети, – их свобода еще очень зависит от родителей, а подростки, которые все время вместе, один за другого «горой», все общее и т.д.

Или все-таки были? Ведь в детстве мы играли в футбол-хоккей, гоняли на великах. Что это было – дружба? Возможно. В детстве всех без разбору называешь друзьями.

Разница в возрасте, 4 года, при обилии однолеток, не оставляла никаких шансов углублению наших отношений. Игорёк был для нас старшим товарищем, обратиться к которому без надобности, никто как-то не осмеливался. Само собой, выругаться, дать пинка или что-то подобное в его сторону могло иметь для нас печальные последствия. И чтобы их не иметь, мы держались отдельно, не находя, в тоже время, храбрости отказать Игорьку, если ему что-то было нужно от нас. А так как его ровесников во дворе практически не было, то его авторитет нуждался в нашей компании.

На все лето Игорёк уезжал на дачу, и никто не вспоминал про него.

Время шло и с годами разница в возрасте начала стираться.

В компании Игорька стало даже интересно. Особенно когда он увлекся астрономией. Мало сказать увлекся, – стал одержимый.

Впоследствии одержимость происходила всегда, стоило лишь идеям посетить его русую голову. Когда знаний и материала по предмету накапливалось достаточно, Игорёк начинал искать учеников. И началось все именно с астрономии.

Он всегда был болтун, а теперь он болтал о «высоком», таинственном, бескрайнем и перспективном.

Мне никогда не везло на увлечения. Я не умел рисовать. Мастерить пытался, но конечный продукт получался бесспорно безобразным. Собирание марок, значков, монет, открыток, ключей, пробок, и тому подобного беспредметного мусора – было кратковременным и несерьезным. Даже не смотря на периодические возвращения к ним с неподдельным энтузиазмом. Ничего я так и не смог собрать и доделать до конца. Вероятнее всего, мне просто не хватало усидчивости.

Ребята ходили в секции и кружки, оставались на «продленку», где, хоть и в стенах школы, но было, как мне казалось, интересно. Там их и кормили, и уроки они делали все вместе, и, по их собственным рассказам, занимались «черт знает чем» (а это я любил!). А еще я очень любил гулять, хотя в юности интерес и к гулянию как-то сам по себе угас. Но это случилось гораздо позже, а сейчас нужно было занять себя чем-то осмысленным, помогающим становлению личности.

Увязывался за ребятами в «Радиокружок», но кроме запаха канифоли ничего мне там не нравилось. Я не отличал резистора от диода, не понимал, как нужно припаять, чтобы работало, и вообще, почему все припаянное должно работать? Огромное количество старой, разобранной аппаратуры с вывернутыми платами, километрами проводов, разбитыми лампочками и приборами и другой нечистью, все сваленное в кучу начинающуюся от входа и тянущуюся до самых дальних уголков «кружка».

С одной стороны, капающиеся в этих обезображенных внутренностях мои друзья – Пашка, Игорь, Лешка вызывали во мне трепет и восхищение их способности отличить ценную деталь от ерунды. С другой, приводящее в панику, мое полное дилетантство – вот главные воспоминания о радиолюбительстве. Ребята, впрочем, тоже быстро покинули кружок, когда поняли, что взять для себя оттуда больше нечего. Но продолжали собирать радиодетали и что-то даже мастерили.

Кружок «Авиамоделирования» и спортивные секции были довольно далеко и т.к. никто из наших их не посещал, то и я не стал…

И тут очень кстати подвернулся Игорёк со своими затеями. Я понял, что это мое.

Во-первых, потому что Астрономия (наука о далеком) – так близко, – в соседнем подъезде. Это удобно.

Во-вторых, Астрономия – это тепло и уютно в небольшой игорьковой комнате. Два платяных шкафа и две полуторные кровати, оставляющие между собой узкий проход к письменному столу и стулу в драпированном «с головы до пят» чехле. Кровати заправлены в лучших армейских традициях. Днем садиться на них запрещено. Откуда это, – не понятно, – военных в семье нет. Для пришедших на форум астрономов к столу подставлялся еще один стул-близнец и кухонный, без затей, табурет. Главное, – более трех не собираться! Вот такая была и, вероятно, есть до сих пор, комната.

Застекленная, заваленная всем не уместившимся в квартиру, лоджия первого этажа; густые кусты и выше них кроны разросшихся деревьев навсегда погрузили эту обитель мудрости в полумрак, если не сказать во мрак. Ну, как не об Астрономии грезить в таких благоприятных условиях!