Татьяна Луганцева - Мир вашему дурдому!

Муза никак не могла выбраться из липкой, темной грязи. Она хотела вдохнуть полной грудью, но у нее не получалось. Да и грязь эта ее не отпускала. Луч солнца, ворвавшийся в мрачное царство, очень больно резанул по лицу. Муза вздрогнула и открыла глаза. Кто-то резко отдернул шторы, впустив в комнату неожиданно яркий солнечный свет и облако пыли от штор.

— Ну? Очнулась? Голова болит? Только не говори, что у меня самогонка плохая. Просто вы перепили вчера, милочка! Да я еще, старый идиот, все подливал и подливал, за Тамару и за Тамару. Вот и отрубилась ты. Я тебя на диванчик пристроил, не обидишься? Уж раздевать не стал, только обувку снял и одеялкой прикрыл, — суетился вчерашний дед.

Муза присела, держа голову руками.

— Спасибо за заботу, есть еще добрые люди.

— Да не за что, милая! Лечиться будешь?

— Чего? От чего? — спросила она, ощущая во рту песок пустыни Сахары.

— Как от чего? От головной боли. Выпьешь?

Музу моментально замутило.

— Да что вы! Конечно, нет! Я и думать не могу.

— Ну, как знаешь, а я полечусь, — запыхтел взъерошенный дед. — Кстати, тебе все время кто-то звонил, телефон просто разрывался. Адские устройства!

Муза мучительным рывком поднялась с дивана и отбуксировалась в ванную. Потом она попрощалась с гостеприимным Павлом Ивановичем и покинула его, сообщив, что уезжает назад в гостиницу в областной город. Расстались они друзьями.

В автобусе ей становилось все хуже и хуже. Хорошо, что Муза ничего не ела с утра, а то ее еще и вывернуло бы наизнанку. Телефон ее поразил — черт знает сколько пропущенных вызовов. Ей звонили и Григорий, и Алиса, и ее бывший Генрих, и еще куча непонятного народа. У Музы даже не было сил никому перезванивать, единственное, чего она хотела, — это добраться до гостиницы и упасть там трупом после всех мытарств и возлияний. И главное — собственной никчемности: она никого не спасла и ничего не узнала.

В гостинице Муза приняла душ и, включив обогреватели на полную мощность, легла под одеяло. Только когда она поспала несколько часов, голова хоть немного перестала болеть. Разбудил ее настойчивый стук в дверь.

Муза протерла глаза и открыла. На пороге стояла бледная молодая женщина в потертой дубленке. Муза видела ее в первый раз.

— Мне нужна Муза, — сказала посетительница.

— Это я, — ответила Муза, почему-то только сейчас подумав о том, как странно звучит ее имя в таком контексте. Особенно если говорящий был бы поэтом, писателем или художником. «Мне нужна Муза…», как сказала бы молодежь — прикольно!

Теперь настала очередь женщины с удивлением посмотреть на Музу.

— В чем дело? — спросила Муза. — Я плохо выгляжу?

— Я вас не знаю, и не знаю, как вы выглядите обычно, — сказала женщина.

— Вы меня извините, конечно, но я вас тоже не знаю, — ответила Муза.

— Так я к вам на похороны и не приезжала, — ответила гостья.

— Не поняла. Какие похороны? Я еще жива и на свои поминки никого не звала, — ответила Муза.

— Так это вы ко мне примчались, когда я умерла, — ответила женщина. — И, говорят, были весьма опечалены фактом моей кончины.

— Кто говорит? — спросила ошарашенная Муза, ничего не понимая.

— Павел Иванович, — ответила неизвестная. — Я Тамара Зайцева, вы приезжали в Бежецк и были расстроены моей кончиной. Пили с Павлом Ивановичем за мое здоровье, тьфу! То есть за то, чтобы земля мне была пухом. А потом он сказал мне, в какой гостинице вы остановились в областном городе. Вот я и приехала посмотреть, кто печалился обо мне. Интересно все-таки…

Муза только сейчас поняла, что тяжело больна, причем в острой форме. Все эти утренние недомогания, тошнота, понос и золотуха теперь показались ей детским лепетом. Лучше бы у нее случился приступ аппендицита или воспаление легких. Пережила бы как-нибудь, а вот с психиатрией дело обстояло намного сложнее. Муза не знала ничего из этой области, и тут — такая оказия. Она обхватила голову руками.

— Я не хочу с ума сходить, — честно сказала она.

— Кто же хочет? — поддержала ее Зайцева.

— Лечиться неприятно. Привязывают к кровати, а я не хочу, чтобы ограничивали мою свободу, — продолжала выстраивать логическую цепочку Муза.

— Это страшно, — согласилась гостья.

— Говорят, еще электрическим током мозги лечат, — продолжала радовать гостью Муза.

— Это больно, наверное.

— Вот и мне страшно.

— А что, есть предпосылки? Вы сумасшедшая? Тогда это многое объясняет… но откуда вы меня знаете? Тоже не помните? — уточнила Зайцева.