Елена Логунова - Шерше ля фарш

— Правильно мыслишь, поэтому возвращаемся к тому, с чего мы начали!

И Алка снова настойчиво зашипела:

— Вссставай! Поднимайсссся!

— А ты одевайсссся! — Я не осталась в долгу. — Ты же не отправишься в поисковую экспедицию в шелковом пеньюаре? Иди к себе, собирайся, встретимся через десять минут на кухне.

Завтраком, как хотелось бы, назначенная встреча на кухне не ознаменовалась.

— Нельзя шуметь, — сказала Трошкина, перехватив мой алчущий взгляд, направленный на банку с кофе. — Ты же сама знаешь…

Конечно, я знала. Любые несанкционированные действия на кухне моментально привлекут внимание нашего теперь уже общего папы-кулинара! Достаточно звякнуть ложкой о чашку или хлопнуть дверцей холодильника — и папуля явится выяснять, что это происходит на территории, которую он считает своей.

— Ладно, найдем, где позавтракать, — вздохнула я, отказавшись от соблазнительной мысли взбодриться большой чашкой кофе с бутербродиком. — Все, уходим!

— Подожди, — неожиданно замялась Алка. — А как же Зяма? Вдруг он придет, когда никого не будет дома…

— И что? Зяме не привыкать, судя по его поступкам, у него и так не все дома! — отбрила я. — Если что, посидит во садочке на качельке, чай, не зима на дворе, не замерзнет.

— Ну, пойдем, — согласилась Алка.

— Нет, подожди. — Теперь уже я ее остановила. — А что делать с медом? Вдруг за ним снова придут, а дома никого не будет?

— Вариант «посидеть, подождать на качельке» не подойдет? Тогда надо что-то такое придумать, чтобы осуществить передачу меда бесконтактно. — Трошкина закусила губу и наморщила лоб — задумалась.

— По почте его послать? Да нет, мы адреса не знаем…

— Я знаю!

— Адрес?!

— Нет, я знаю, что делать! — Алка победно улыбнулась. — Давай отнесем корзину с банкой на вокзал и оставим ее в камере хранения, а код от ячейки сообщим Заразе, и пусть ее друзья забирают гостинец в удобное им время, не беспокоя при этом нас!

— Это отличная мысль! — согласилась я, и мы с подружкой стукнулись кулачками.

Трошкина на цыпочках сбегала в гостиную и вернулась не с корзиной, как ожидалось, а с альтернативным решением:

— Плетенку оставим, бабушка перед сном в нее свою одежду сложила, неловко копаться в чужих вещах! Возьмем только банку, она должна поместиться в твою сумку.

— А я должна надорваться, таская на плече сумку с банкой? — ворчливым шепотом задала я риторический вопрос, закономерно оставшийся без ответа.

Ладно, плечи у меня и ручки у моей сумки достаточно крепкие, а объем торбы позволяет уместить в ней хоть две такие банки.

— Кстати! — Я вспомнила, что действительно была вторая банка, судьбой которой я не поинтересовалась. — А та первая посылочка со сладеньким, которую вы с Зямой везли, куда подевалась?

— Ее у нас благополучно забрали прямо в аэропорту.

— А кто забрал?

— А я помню? Какой-то совершенно незапоминающийся товарищ. — Алка сунулась лицом в зеркало, впотьмах ничего интересного в нем не рассмотрела и вздохнула. — Пойдем, какие есть — в натуральном виде. Тоже незапоминающиеся и неприглядные…

— У меня на дне сумки, под медом, есть компакт-пудра, тушь, набор теней и помада. — Я поправила на плече увесистую торбу. — Вытащим банку — сочиним себе сколь угодно яркий макияж. Всё, уходим, пока наши аксакалы не пробудились!

Мы вышли в раннее тбилисское утро — жемчужно-серое, нежное, теплое, как войлок на шелке.

— Очень рано, — поглядев на причудливые темные кляксы старых платанов, сказала Трошкина. — Боюсь, метро еще не работает, придется ждать.

— А не надо было подниматься до зари! — ответила я без толики сочувствия. — Тем более не надо было в такую рань будить других! Я бы с удовольствием поспала еще пару-тройку часов!

— И попала бы в загребущие лапы Генриха, который рвался появиться утром и весь день водить тебя по тбилисским достопримечательностям, — напомнила Алка. — Ты, конечно, умеешь отваживать назойливых поклонников, но этот Генрих не выглядит человеком, которого легко послать за подснежниками, с ним пришлось бы повозиться. Оно тебе надо? А так — очень удачно получилось: не виноватая ты, он сам пришел слишком поздно!

— Если этот Генрих такой настойчивый, как ты думаешь, он учтет свою ошибку и завтра придет на рассвете! — вздохнула я.

— Тем более привыкай к ранним подъемам, — хихикнула подружка. — Переквалифицируйся, так сказать, из сов в жаворонки! Бери пример с трудового грузинского народа!

В самом деле, если во дворе было тихо и пусто, как на сельском погосте, то за толстыми стенами и бастионами нашего дома-крепости утро уже бурлило, как фасолевый суп: автомобили выскакивали из-за одного угла и скрывались за другим, не делая пауз для того, чтобы пропустить пешеходов. А светофоры на нашем с Алкой жизненном пути встречались огорчительно редко, поэтому пятьсот метров до станции подземки мы преодолевали добрых двадцать минут и пришли вовремя, как раз к открытию метро.