Елена Логунова - Шерше ля фарш

— Ой, перестань капризничать. — Алка плюхнулась на кровать — я едва успела поджать ноги. — Макс пишет, что родные пропавшего Матвея Карякина очень обеспокоены, это у них он разжился фотографиями.

— Макс и их разбудил?

Я было посочувствовала этим Карякиным, но Алка сообщила:

— Нет, во Владивостоке уже половина десятого.

— Искренне завидую жителям Владивостока, — язвительно проворчала я. — Может быть, ты тоже подождешь до половины десятого?

— Тебе разве не интересно увидеть фото долларового миллионера? — Трошкина зашла с другой стороны.

— Ладно, показывай.

Я зевнула, протерла глаза и села, заглядывая в планшет поверх тощего плечика подружки.

— Вот! — Алка открыла фото в приложении.

— Так себе, — постановила я, рассмотрев вихрастого долговязого парня в нелепом пиджаке с широкими плечами.

— Погоди, тут у нас еще не кондиционный миллионер, это Матвей на школьном выпускном. — Алка чиркнула пальчиком по экрану, меняя фото. — А это он в полевой экспедиции на третьем курсе геофака. А это его свадьба, смотри, какой веночек у невесты смешной, хотя это неважно, они уже развелись…

— А фотографии Матвея в пеленках или на горшке не нашлось? — спросила я желчно.

— Нет, Карякины не весь семейный альбом отсканировали, — хихикнула Трошкина и вывела на экран последний снимок.

— О! Это же наше казино! — Я узнала здание по примечательному сочетанию псевдомраморных колонн, стилистически чуждых им стеклянных стен и множества электрических гирлянд, густо оплетающих фасад на манер векового плюща.

— Свежая фоточка, Матвей сделал селфи для мамы накануне чемпионата, — кивнула Алка.

— Слушай, какая физиономия знакомая, — протянула я, созерцая круглое и сияющее, как намасленный блин, лицо упомянутого Матвея. — Где-то я его видела?

— Где? Ну-ка, вспоминай!

— Не помню.

— А с чем ассоциируется?

Я подумала:

— Почему-то с тобой…

— Быть того не может, я эту физиономию в первый раз вижу! Точно, у меня идеальная память на лица!

— Тогда с твоей работой в психоневрологическом диспансере…

— Нет, он не похож на тамошнего пациента, они такими круглощекими, румяными и улыбчивыми даже на выписке не бывают.

— Выписка, выписка. — Я потерла виски, пытаясь вспомнить. — Блин, да что же это было? Что-то такое из серии «и тебя вылечат, и меня вылечат»…

— Со смирительной рубашкой и санитарами?

— Точно! Вспомнила! — Я победно щелкнула пальцами. — Это же мой трискаидекафоб! Алка, ты не поверишь, но Матвей Карякин летел в Тбилиси одним рейсом со мной!

— Почему же не поверю, даты как раз сходятся. — Трошкина не изволила порадовать меня бурным восторгом. — А почему трискаидекафоб?

— Потому что он сидел в тринадцатом ряду и всю дорогу нервно возился и какие-то невнятные мантры бубнил!

— Логично. — Раздражающе невозмутимая Алка кивнула. — Если парень брал билет в последний момент, закономерно, что ему досталось место в тринадцатом ряду.

— Знаешь, ему еще и приветственные объятия санитаров достались, по-моему, — припомнила я. — Я видела, по прибытии его увели такие спокойные дюжие парни… Вот интересно, этот Карякин на радостях от выигрыша крышей поехал, в полете что-то такое вычудил, и экипаж вызвал группу встречающих со смирительной рубашечкой?

— Если бы он что-то вычудил, ты бы заметила, — сказала Алка, но интонация у нее была скорее вопросительная.

— Могла и не заметить. — Я пожала плечами. — Я вдумчиво снимала стресс от полета спа-процедурой с бабулиной щеткой — механически чесала волосы и тупила в иллюминатор. Нет, конечно, если бы он громко заорал у меня над ухом: «В самолете бомба! Немедленно меняем курс на Тель-Авив!» я бы обратила внимание…

— А если просто бормотал, как заведенный, трясся, хрустел пальцами, пускал слюни и подмигиванием в технике азбуки Морзе делал неприличные предложения стюардессам, то это запросто могло пройти мимо тебя, — понятливо кивнула подружка.

— Тем более что я вообще-то сидела к нему спиной, — добавила я, посчитав необходимым немного размыть складывающийся образ рассеянной с улицы Бассейной.

— Все ясно. — Трошкина встала. — Значит, имеет смысл начать поиск пропавшего Карякина с обзвона местных медучреждений. Благо, у меня и телефоны нужные уже все имеются, я их сохранила в память мобильного, когда звонила по поводу Зямы.

— Нельзя звонить из дома! — заволновалась я. — Мои непременно поинтересуются, кого мы ищем да откуда у нас телефоны тбилисских больниц и моргов! Слово за слово — и они вытянут из нас информацию об исчезновении Зямы!