Эллина Наумова - Квартира. Карьера. И три кавалера

Итак, она не просто не надела кольца, но еще и роскошные серьги сняла. Облачилась в джинсы, кроссовки, пуловер, куртку. Прихватила маленький рюкзак. Все было слишком дорогое, но Стомахина, взглянув на себя в зеркало, удовлетворенно сказала:

– Класс. Вылитая хипстерша.

Вызвала такси. Она обещала Кате разобраться с непростым таинственным мужчиной и не собиралась палиться на том, что вылезет из своего норовистого «Порше». Вообще-то от их «Золотой мили» до дома Трифоновой можно было дошагать пешочком меньше чем за час. Но на такие подвиги Александрина способна уже не была. Не из спеси или гордыни. В проклятых кроссовках ей было слишком неудобно. Думала, наденет и понесется, как когда-то. Бегом по свихнувшемуся октябрю, вообразившему себя августом и все не желающему переубеждаться. Не тут-то было. Ей мучительно не хватало высоких каблуков. Пятки, казалось, проваливались сквозь землю, икроножные мышцы откровенно болели. «Неужели к шпилькам можно так привыкнуть? Неужели они становятся продолжением ног, а не удобная спортивная обувь? – недоумевала девушка. – Век живи, век учись. Я считала, что знаю о человеческих прикидах все».

Седовласого красавца она заметила через две минуты. Трифонова была права. Мимика и частые повороты головы простили его лицо. «Где я его видела? Ну где? – забился в храброй разведчице вопрос, терзавший и ее подругу. – Он из нашего круга? Похоже. Самоуверенный и холеный тип. Действительно смотрится здесь как инопланетянин. Не зря Трифонова запсиховала. Вроде тоже центр, тоже в обносках никто не бродит, а его уровень явно выше. Нет, все-таки где Катя их находит? Мирона на какой-то дешевой студенческой вечеринке на окраине в себя влюбила. Эти, как их, Егор и Коля сами к ней в клинику пришли и синхронно втюрились. А седой? На улице неровно к ней задышал? Прогрессирует девушка. Скоро выйдет на Тверскую, а мужики через одного на коленях стоят и серенады поют. Интересно, почему он поседел в свои сорок с небольшим? Кажется, Трифонова говорила, что это наследственность, а не жуткие переживания. Какие у него могут быть ужасы в жизни? Те же, что у Стомахиных и им подобных. И ничего, как новенькие все. Боже, где, где, где? На каком вернисаже, на какой премьере или благотворительном мероприятии я его встречала? Нас представляли друг другу? Я запомнила бы, у меня нормальная память. Что предпринять? Пошатаюсь за ним. Вдруг в голове прояснится».

Катя, уезжая, отнеслась к порыву Александрины не очень серьезно. Что можно было выяснить, наблюдая за человеком, который просто ходит по улице? Наверняка подруга, рассудив здраво, никуда не двинется из своей квартиры. Если бы, сидя в гостиной родительского дома и медленно впадая то ли в транс, то ли в депрессию, она знала, что Стомахина бдительно следит за раздражавшим ее незнакомцем, ей было бы гораздо веселее. А тот с точки зрения ищейки действительно вел себя подозрительно. Он искал Трифонову, поклясться можно было. Видимо, в эту пору по субботам она ходила завтракать. Седовласый неспешно прогулялся до кафе. Ненавязчиво оглядел посетителей на веранде и не зашел. Сделал круг. Принялся мотаться вдоль дома Кати, изредка останавливаясь возле забора и посматривая во двор.

«Неужели обычный маньяк? И видели мы его обе в каком-нибудь «репортаже из зала суда», – испугалась Александрина. – В наше время они не обязательно грязные, лохматые и мерзопакостные. Но почему он к Кате привязался? Почему, почему? Потому что маньяк!» И тем не менее успевшее развиться у способной Александрины чутье на своих, то есть стомахинских, протестовало. Она и раньше отлично разбиралась в людях. А там была солянка из половины Москвы. Теперь же, сосредоточившись на одной люксовой категории граждан, девушка не ошибалась вовсе. Седовласый тип был победителем. В нем не обнаруживалось ни капли нервозности. Чудилось, что он не расстраивается, не находя Катю. Так же спокойно выйдет на поиски завтра, послезавтра и далее всегда. «Он просто приучает ее к себе, – догадалась Александрина. – Становится частью знакомого пейзажа. Не свойственно по-настоящему богатым мужикам, но у каждого в голове свои кукушки. Есть сурово озабоченные проверками, насколько девица меркантильна. То есть он положил на Трифонову глаз, снял квартиру поблизости и теперь лично заценивает, беззастенчиво наблюдая. Точно, стесняться они не умеют. Нет такой функции в организме. Им ведь всем незамутненную любовь подавай. Остальное они купят, даже здоровье».