Тамара Лисицкая - Двенадцать

— Подумать только! — Макс появился и снова исчез, а его слова остались и (как запах на бегу, с секундной задержкой) начали доходить до меня. — Они не удивились внезапному появлению в их недрах журналистов! Они, оказывается, были предупреждены! Их шеф-повар, оказывается — Лучший Повар Года! То есть к нему должны были приехать и дальше — по полной программе… Мы на верном пути!

Я вышла на улицу и прислонилась к стене. Боже, как плохо! Только теперь к этому «плохо» добавилось ещё и ощущение того, что надо очень-очень поторопиться. Когда-то в школе я так опаздывала на экзамен…

Быстрее. Быстрее. Какой-то механизм внутри меня развернул мою голову вправо. За декоративными кустиками у входа — строительный мусор. За строительным мусором — задекорированные сеткой ступеньки. Через тридцать секунд я уже стояла на них. ЭТО было здесь.

Двери не существовало. Её ещё не прорубили. Зато рядом было окно, частично заложенное кирпичами. Я не помню, как влезла внутрь. Лезла быстро и легко, уже имея чётко поставленную задачу. Дальше? — спрашивал мозг и сам себе отвечал: да, дальше.

Был недоштукатуренный зал с пустыми аквариумами во всю стену. В аквариумах торчали каменные замки и валялся строительный мусор, стёкла — в белых разводах, строительных знаках и в нехороших словах. Штукатуры шутили… Всё это — краем глаза. Очень душно, напарено.

Дверной проём. Тёмная комната с хрустом под ногами. Почему мне не страшно? Не страшно абсолютно, хоть и нервно. Меня бьёт дрожь крупного помола, ноги не слушаются, сердце гремит и выплёскивается. И вдруг в темноте — человек! Живой! Горячий! Он хватает меня, выкручивает руки за спину и бьёт куда-то в район пояса… И всё…

В себя я пришла быстро — голову не задели… Хотя, скажу вам, когда бьют в живот — это ОЧЕНЬ БОЛЬНО.

— Наташка? Ты?

— Идиот…

— Ну, извини… Я защищался…

— Защищался…

Макс щёлкнул зажигалкой, в темноте нарисовалось его лицо — даже довольное.

— Ты откуда здесь взялась?

— Интуиция.

— А… А я по-простому. Узнал у гардеробщицы, что здесь ещё помещения есть. Купили пару новых стен, развели ремонт, расширяются… Дай, думаю, зайду и посмотрю, как они расширяются. Вдруг обнаружу интересное? А тут — ты… Снова первая. Я расстроился, конечно…

Договаривал он уже за спиной. Я шла туда, где светилось.

Дальше всё было быстро. Будущая кухня, ряды плит, жаровни, шкафы. Всё в налёте мела. Кроме одного чана. Блестящий и подкопченный, придавивший собой всю поверхность плиты. Макс затянулся поглубже, котом вскочил на стол и осторожно заглянул сверху в чан. И тут же дёрнулся в сторону, зашатался и грохнулся вниз.

— Вот, чёрт… — Макс встал и схватился руками за спину. — Вредная работа… Оно там… Хочешь взглянуть?

Я первая (нормальная) не хотела. Я вторая (ненормальная) немедленно полезла вверх. Благодаря Максовому нокауту мыслилось лучше. То есть я осталась при своём безумии, но очень неплохо соображала.

В чане плавал человек.

Пока я сползала вниз, пока искала точку опоры и пыталась глотнуть воздуха, Макс пощёлкал фотоаппаратом, рысью обежал окрестности, вернулся с тряпкой. Содрано в пылу борьбы, судя по всему. Живая, телесная тряпка, что-то вроде фрагмента рукава с поролоновой насадкой на плечо.

— Это, я так полагаю, одежда… Не мужская, у мужчин такого нет…

Он откопал в тряпке значок «Ударник труда» и умчался с ним куда-то.

Я хотела спокойно посидеть, но тут суперсила выпрямила меня и подогнала к аквариуму в зале.

За пыльным стеклом валялась одежда — как я не заметила её раньше? Потом эти меловые разводы на стекле. Нарисованная стрела-указатель. Ну и что я делаю? Я подхожу, пальцем дорисовываю перпендикулярную стреле полосу…

— Ну, матушка! — Макс уже рядом. — Такой значок, по сведению гардеробщицы, был только у шеф-повара ресторана «Морской конёк». У Елены Ивановны Хоминой… Сматываемся потихоньку. Надо милицию вызвать. Надеюсь, ты ничего руками не трогала? Пускай даже нас заподозрят, но отпечатки покажут, кто виноват на самом деле.

— Макс… — я указала на перечёркнутую стрелу.

— Что? Это ты изобразила? О боги… Зачем?

— Запечатли.

— Запечатлю… Но зачем?

— Не знаю…

Гардеробщица с ужасом пыталась понять, о каком трупе в ремонтируемом помещении ресторана «Морской конёк» идёт речь… Потом пыталась задержать нас. Макс, ссылаясь на срочность журналистского расследования, отлепил от себя смелую старушку.

Мы сели в редакционную машину. «Вечеркинскую». Я меняю машины так же часто, как и любимых мужчин…