Тамара Лисицкая - Двенадцать

У приоткрытой двери с указателем «Лев Петрович Волк. Гл. редактор» я немного потопталась, стесняясь войти.

— Ой, не говори… Мой совсем с ума сошёл! Сегодня говорит — ты, говорит, снова опоздала, завтра же, говорит, уволю… Всё время не замечал, а тут вдруг прям взбесился. Всю неделю злой, народ от него шарахается, а он только орёт…

Я вежливо поскреблась, покашляла и заглянула внутрь. Так и есть, сидит платиновая секретарша с полутораметровыми ногами и болтает по телефону.

— Минуту подожди, — секретарша нерадостно посмотрела в меня. — Вы к кому?

— К главному, — я заулыбалась, пряча пакет за спиной. — Я вам звонила, по этому номеру. И со мной, судя по всему, разговаривал сам, э-э-э… Лев Петрович… Пригласил сегодня подойти, просил не опаздывать. Моя фамилия Степанцова. Я на пять минут раньше. Мне подождать?

— Вас Лев Петрович пригласил? — секретарша очень удивилась, даже трубку повесила. Потом долго сверяла разные записи в разных еженедельниках, наконец, объявила:

— Вас нет!

Я, конечно, была готова с ней спорить и доказывать, что я есть, и лет двадцать шесть в этом не сомневаюсь. Но тут сзади зашумело-загремело и уже знакомый мне по историческому телефонному разговору голос «Льва Петровича» озвучил текст:

— Здорово, девоньки! Всё бездельничаете? На кухню бы вас или в поле, хоть какая-то польза.

Я обернулась и обнаружила в дверном проёме молодого наглого красавца со связкой ключей на указательном пальце. Красавец был смугл, чернобров, волосат, небрит, белозуб, неспокоен, сексуален и одет в чёрное кожаное. И вот этот чернобровый навалился плечом на дверной косяк и бесцеремонно рассматривает меня! Я пяткой отодвинула пакет подальше.

— Ну, и где ты шатаешься? — запричитала секретарша. — Тебя час ждут, обзвонились совсем. Волк на меня орёт, типа это я тебе всё неправильно объяснила…

— Конечно, неправильно! — молодчик, вращая ключи на пальцах, по-хозяйски протопал к двери в конце комнаты. Дверь была чёрная и тяжёлая, и за ней однозначно прятали того, кого называли Волком.

Красавец по-хозяйски подёргал ручку и удивлённо обернулся к секретарше:

— Ну, и где Петрович?

— Не знаю, не выходил.

Они вдвоём подёргали ручку, потом секретарша долгоназванивала по внутреннему, и было слышно, что за чёрной дверью похрипывает телефон. Но трубку никто не снимал.

— Шустрый парень, этот наш Петрович, — красавец выгрузил из кармановкожаного тёртого пиджака маленькие аккуратные пакетики и бросил на секретар скийстол. — Передашь лично. Ая пошёл обедать. И завтракать. И ужинать. Организм иногда просит разнообразия. Это только ты у нас можешь трудиться круглосуточно без еды и пива. День и ночь на посту, у тела шефа.

Всё это время я стояла у стены, прикрывая телом полиэтиленовый пакет.

— И девушку захвати, — сказала секретарша, никак не реагируя на «тело шефа». — Покажи, где у нас выход.

— Девушку? — красавец снова обдал меня вниманием. — А я думал, она к тебе пришла. Потрещать о сложной бабьей доле.

— Ага, — секретарша лицом дала понять, что «такие» к ней потрещать не заходят.

Я вышла в коридор, красавец легко обогнал меня и, обернувшись, вежливо махнул рукой:

— Выход там! Приятных ощущений!

— Постойте, — я собрала в кулак остатки воли, тактичности и умения бегать на каблуках. — Это я! Мы с вами разговаривали по телефону главного редактора! Вы мне назначили встречу! Вы ещё интересовались моим самосознанием, помните?

Через десять минут мы сидели в редакционном баре и красавец хлопал по карманам в поисках сигарет.

Я чувствовала себя прескверно, но уходить просто так, ничего не выяснив, не собиралась.

— Тебя как зовут? — красавец закурил и рукой помахал официанту.

— Наташа.

— Хорошее имя, редкое. Я — Макс.

— Хорошее имя. Редкое.

Макс весело поиграл чёрной бровью:

— Выпендриваешься, девчонка?

— Это ты выпендриваешься… Мальчишка.

— Два кофе! — крикнул Макс официанту. — Чего будем делать, выпендрёжница?

— Ты мне назначал встречу. Ты и думай.

Макс весело поприветствовал кого-то за соседним столиком.

— А что тут думать. Я нетрезв был… Наблюдал за порядком в кабинете начальника. Тут звонит какая-то красавица (Макс замолчал на мгновение, видимо, «красавица» в моём случае звучало неестественно). Кричит, что она хочет работать и на всё готова. Что мне оставалось делать? Только вызвать огонь на себя. Я, кстати, даже подождал тебя сегодня у входа в условленное время.