Анастасия Краун - Экзопулус вздымает волны

— Литтон вроде не похож на того, кто стремится уйти от искусства подальше…

— Я его давно знаю… всю его жизнь за него кто-то решал… а ему приходилось соглашаться… а потом еще благодарить за это… Обеспеченные прагматичные родители… Два года безуспешного обучения на юриста… Литтон хотел писать статьи… С трудом договорился на альтернативу в виде арт-агента… И вроде бы все успешно со стороны… Но что скрывается за бархатной маской, окаймленной золотыми нитями? Может, он был бы более счастлив… даже если бы статьи и не пользовались популярностью. Потому что воронам да ястребам нужны острые словечки, перченые блюда, вызывающие слезы и вожделение… а Литтон не способен кого-то обидеть… Он даже меня старается понять, когда другие отворачиваются… не раз спасал от творческого кризиса… И я благодарен ему, пусть даже кто-то и не поверит… Но сейчас у меня стойкое ощущение, что если бы он меня не жалел и не видел во мне что-то, то давно бы сорвался… ушел… и быть может, нашел свое счастье… А во мне, как выяснилось, так ничего и нет внутри.

— Тогда бы ты не смог создавать работы, которые хочется обсуждать. Вот ты выйдешь завтра на публику и скажешь: «Это белка, она живет в чаще древесной», и тут у всех фантазия разыграется… Навскидку — мировая геральдика, лесные эльфы в комплекте с древними мифами, спасение природы, и все в таком духе…

— Даже если во мне что-то и было изначально, сейчас оно все исчезло. Раньше я чувствовал себя наполненным какой-то энергией, был связан с природой и чем-то вечным, а сейчас стал тем, кого я высмеивал в своих картинах. Разрекламированной никчемностью. Случилось неизбежное, и я просто внутренне погиб…

— Звучит, как начало какого-то стихотворения.

— Точно. — Феликс приободрился. — Случилось неизбежное, я внутренне погиб, как гриб, чьи споры все еще летают в воздухе, но шляпка покосилась и высохла нога… Может, мне пойти в поэты?

— Безусловно… очень атмосферно… и свежо, но… Может, лучше ты продолжишь писать картины? — осторожно предложил Макс.

— Что, все так плохо?

— Если споры летают в воздухе, — вставил Феня, — то от них будет еще очень много грибов…

— Тогда я нарисую картину… все эти споры… миллионы… разлетаются по ветру… или от огромного вентилятора… или мощной промышленной турбины… бессмертные мысли и бесконечные идеи… тоже разлетаются… и дают ростки… и они сильнее с каждым днем… Сделаю коллекцию, где главной темой будут животные и растения… буду ближе к природе, как раньше… вернусь к тому, что когда-то потерял…

Феня внимательно посмотрел на Феликса.

— Ты рисуешь красивые картины… И они на сельскохозяйственную тему… это хорошо…

— Ну, не все, — занервничал Макс, — на самом деле у тебя очень глубокие работы с сильными мыслями…

— На сельскохозяйственную тему…

— Что, правда? — приободрился Феликс. — Значит, природа не ушла от меня…

— Несомненно, — быстро переключился Макс, — не то слово. Природа в каждой работе. Я уже с нетерпением жду твою новую коллекцию.

— Нужно сделать наброски…

— Только давай для начала решим мелкую проблему с текущей выставкой, и тогда ты уже начнешь заниматься…

— Как я открою выставку, если в ней не будет центра? «Экзопулус» — это же центр…

— Майор нашел картину. Там их целый склад. Только нужно, чтобы ты определил, какая из них твоя. Все ждут тебя…

Феликс обиженно посмотрел на Макса.

— А если выставка провалится? У меня больше не осталось сил выносить эти жестокие словесные побои, потому что… — Феликс остановился. — Я на пределе… на исходе… У меня была последняя надежда… Я жил только ей… Поднялся с низин ради этого… А в итоге… Если что-то пойдет не так, то я больше не поднимусь. Пусть просто не будет этой выставки, тогда не будет потрясений…

— Феликс, это не критика, это неравнодушие. Стоит нервничать, когда ты разом делаешь работы, которые не замечают, на которые посмотрел и забыл, вот что страшно.

— Новый слоган: «Равнодушие — враг искусства»…

— Типа того. Пробьемся. Тем более, у меня есть пара идей на примете, как все обставить… а к ним такую презентацию сделаем, на высшем плане все пройдет… осталось только придумать какую… но это дело времени… часик-другой, и готово… нам с Феней не привыкать…

— Хорошо… — Феликс громко вздохнул, — только если эта идея окажется не менее, чем гениальной…

— Как по мне, это один из самых идиотских дней, которые у меня были, — Феликс поежился, — а их у меня было немало. Неуютный, неуютный день. Я чувствую себя… огрызком печенья, забитым шершавой метлой в грязный угол, которого уже начинают хитро оглядывать оголодавшие крысы… И они подступают к тебе все ближе и ближе… А ты даже поделать ничего не можешь… Только ждать и смотреть им в глаза… Хотя лучше не смотреть… Внушая себе, что они тебя не заметят… Но ведь они уже тебя заметили… Я даже выразить это не могу…