Оксана Обухова - Невеста по найму

Миронов взялся руками за подлокотники кресла, пружинисто подогнул колени.

– Моя родня – не хаты, Моня, чтоб родственный обмен устраивать…

– Моня правильно толкует, – раздался в кабинете голос Конника, не позволивший Сергеевичу вскочить. – Если твой тесть, Мирон, большой беды не натворил, если твоя девочка нас не разводит, то ссать тебе нечего.

– Конник, ты типа меня ссыкуном назвал? – картинно оторопел столичный гость.

Судя по тому, как напряглись местные авторитеты и столичный гость, в кабинете снова затевалась смертоносная разборка. Но Конник неожиданно поднял вверх раскрытую ладонь:

– Прости, Саша. Я тебе дело толкую. Если все разрулится, как твоя сестра сказала, бояться ей нечего. Отвечаю. – Василий Никитич мастерски перекинул нелицеприятный термин на девочку, добровольно подставившую шею под топор. На сыщицу, по глупости ввязавшуюся в мужские дела.

Миронов встал, прямо посмотрел на Конника:

– С вами я, Василий, останусь.

– Не-е-е, – практически не скрывая глумления протянул подручный Воропаева. – Ты, Саша, поедешь своего деда разыскивать. И сроку тебе – два дня.

Семен как будто нарочно провоцировал столичного воротилу. Смотрел насмешливо, знал, людоед, что находится на своей территории!

Понимая это, Евдокия быстро сделала шаг вперед, становясь между мужчинами, лицом к земляку:

– Я останусь, Александр Сергеевич! Я верю слову Василия Никитича, ничего худого со мной не случится!

Вставший Конник положил ладонь на плечо девушки, словно ставя на ней тавро собственности.

Как бы ни поступила Евдокия, ее не выпустили бы вместе с «братом». Мирон зря предлагал себя в заложники, местные уже решили за него. Причем задолго до того, как москвичи приехали в офис полуобморочного Семинариста – «просьба» захватить на стрелку Евдокию была высказана еще ночью. Все прочее и остальное – сотрясание воздуха, спуск пара.

– Уезжайте, Александр Сергеевич! – взмолилась Дуся. – Ничего поправить уже нельзя, только хуже сделаете. Езжайте и ищите Николая Васильевича. – Евдокия беспомощно оглянулась на Конника: – Василий Никитич, а можно я другу позвоню? Паршину Олегу. Он будет меня ждать, он сейчас у Муромцевых, зачем вам лишние разборки с полицией?! Они ж меня искать начнут!

Конник кивнул и отступил от Дуси на два шага. Получив молчаливое разрешение, Евдокия достала из сумочки свой мобильник. Трясущиеся пальцы девушки выглядели жалко, но Дуся ничего не могла поделать – ужас вибрировал в каждом ее нерве!

– Олег, Олег, – залепетала она в трубку, едва услышала суровое «алло» разозленного патрона, – со мной все в порядке, но я сегодня не вернусь. А может быть, и завтра не вернусь…

– Мирон с тобой?! – раздался рык.

– Да. Но это не имеет значения. Он ни в чем не виноват, я сама влезла. Олег, не пори горячку! Не говори Муромцам ни о чем! Иначе все испортишь! Пожалуйста!!

Конник вновь положил руку на девичье плечо и сжал на нем пальцы, приказывая закончить разговор. Евдокия отключила связь. Телефон из ее помертвелых пальцев вынул Моня.

Евдокии казалось, что она в бреду или снимается в кино. Артистка погорелого театра Землероева сидела на заднем сиденье джипа с н-скими номерами, с обеих сторон ее стискивали горячие мужские плечи и бедра, на голове – непроницаемый колпак.

Чтоб не сойти с ума от страха, Евдокия считала секунды и повороты. Отмечала, с какой стороны на ее тело падает слабый солнечный свет, проникший сквозь тонированные стекла «ленд-крузера». Пока получалось, что везли ее на северо-восток от города.

Один, два, три… пятьдесят девять – двадцать четыре минуты. Один, два, три… На задворках сознания, не мешая запущенному метроному, плавали отрывочные мысли и видения: Паршин с искаженным от тревоги лицом снует по дому Муромцев, наблюдательные домочадцы звонят братьям в погонах, сообщают, что случилось нечто непредвиденное…

Только б шеф сумел отвертеться от вопросов ушлых Муромцев!

Один, два, три… пятьдесят девять – сорок четыре. Почему Конник отдал заложницу воропаевцам? Как только Миронов ушел из офиса, на сыщицу предъявил права Семен, и пролетарские не пикнули – признали за ним право забрать заложницу с собой, поскольку это их шеф сгинул…

И как произошедшее понять: вор в законе Василий Никитич имеет влияние на всех городских урок или он сдал Дусю, как руки умыл?! Показал, что вмешиваться уже не станет?!

Один, два, три… пятьдесят девять – шестьдесят один. Голова Дуси превратилась в огромный будильник, пару раз ей казалось, что, подпрыгни машина на ухабине чуть выше, мозги взорвутся от боя внутреннего звонка! Будильник тикал, как часовой механизм взрывного устройства самоликвидации. Для детонации достаточно малейшего толчка.