Дарья Калинина - Муха с татухой

Женщины по-прежнему молчали.

И Марго еще больше смягчила тон:

— Я понимаю, почему вы обе поспешили «избавиться» от Женьки. Вы его обе любите, но он допек вас своей мелочностью и придирчивостью. Вам надоело отчитываться перед ним в каждой потраченной копейке, вы захотели финансовой свободы, которой отец лишил нас всех.

— Ты… Ты понимаешь? — Голос у Ланы дрожал. — А мы боялись, что ты примешься нас осуждать.

— Или того хуже, — добавила ее мама, — что ты нас выдашь полиции.

Марго была на пике скандала:

— Мама! Лана! Как вы могли такое обо мне подумать?

— Ну, ты же всегда была папина любимица. А мы, получается, пошли поперек его воли.

— Вы не думали, что я тоже могу считать себя обиженной папиным завещанием? Я тоже его ребенок, а он не оставил мне ни копейки.

Женщины обрадовались.

— Если дело только за этим, то мы поделимся. Сейчас нас четверо, подумаешь, станет пятеро!

— Четверо — это вы двое и дети? А Женька? Когда-нибудь он вернется из этого Мустанга, и что обнаружит? Что у него нет ни гроша?

— Пускай!

— И очень хорошо!

— Пусть почувствует, каково это!

Было ясно, что со своей позиции эти женщины не сойдут. Видать, знатно допек их укативший в далекий Мустанг родственник. Но в обмане женщины признались. А это уже было кое-что.

— Когда нам сообщили, что Женя разбился на своей машине и что он в больнице при смерти, мы чуть с ума не сошли. Но потом каждая из нас подумала, что теперь сможет распорядиться своей частью наследства. И когда мы поняли, что погибший в машине мужчина — это не Женя, то решили никому об этом не рассказывать.

— Просто чудо, что вам в больнице поверили.

— Да, был неприятный момент с врачами, когда они удивлялись, почему приличный семейный мужчина оказался у них на операционном столе в такой заношенной одежде. Бомжи и то одеваются приличней, так они сказали. Пришлось врать, что сын занимался работой в саду, когда ему пришлось спешно уехать. И все прошло гладко.

Видимо, врачам и полиции и в голову не пришло, что две приличные и явно убитые горем женщины просто симулируют свое отчаяние.

— Ну, хоть с этим мы разобрались.

По-прежнему очень сильно смущал Сашу исчезнувший этой ночью второй труп. Он понимал, что трое искателей клада вряд ли станут долго таскать попахивающий труп за собой. Значит, они избавятся от него при первом же удобном случае. И случай этот может выдаться совсем близко. Вряд ли эти трое рискнут выехать на шоссе, имея в машине такой ароматный «подарочек». Да, из гаража они его утащили, выставив Сашу перед полицией круглым дураком и паникером, но далеко преступники труп не увезли.

— Мы про него еще в самое ближайшее время услышим.

Будущее показало, что Саша был прав. А пока что они с Марго отправились к соседям через дорогу, чтобы узнать у них про Пастушкину Елену Валентиновну, бывшую владелицу участка и хозяйку старого дома и всех построек на нем.

Дома была лишь соседка Галина Сергеевна, женщина строгая, но не злая.

При виде Марго она и вовсе заулыбалась:

— Маргошенька! Девочка! Надолго ли к нам? Или насовсем решила со своей Америкой распрощаться? Правильно! Давно пора!

— Нет, я в гости.

— Напрасно, — вновь посуровела Галина Сергеевна. — Не понимаю я людей, которые от своего корня отрываются. Настоящие перекати-попа получаются.

— Перекати-поле.

Но Галина Сергеевна не согласилась:

— Нет, перекати-поле называют растение, а люди — настоящие перекати-попа. Сегодня они тут посидят, завтра в другом месте поживут, послезавтра в третьем. Непоседы, перекати-попа, вот они кто такие!

Марго хотела что-то сказать или возразить, но перебить Галину Сергеевну было непросто.

— Вот я, к примеру, всю жизнь прожила на одном месте, в этом самом доме. Даже дом мы с мужем никогда не перестраивали, лишь чинили да пристраивали. А ваш отец другое дело, только приехал, сразу же все сносить начал!

Разговор сам собой зашел на интересующую друзей тему. Так удачно получилось, им даже не пришлось специально ни о чем расспрашивать соседку. Она сама торопилась изложить им свое видение вопроса:

— А между прочим, Валентин Анатольевич — отец Леночки — хозяйство это всю свою жизнь строил. У него и курятник был, и крольчатник. Он и шкурки выделывал, жена его — мать Леночки — прехорошенькие шапочки и шубки деткам из кроличьих шкурок шила. А уж яичками из-под своих курочек они всех соседей оделяли. Не просто так, конечно, а за денежку, но все равно дешевле, чем в магазине получалось. А уж вкусно-то как! Помню, какой запах стоял в доме от той яичницы. Выйдешь на улицу, все знают, что ты на завтрак кушал. И что? Все это годами налаженное хозяйство, все эти необходимые постройки твой папа, Маргоша, в один день с землей сровнял. Хорошо, что Леночка к тому времени уже уехала, не увидела этого ужаса.