Дональд Уэстлейк - Горячий камушек

Нынешний жилец, торговец рыбой по фамилии Фридкин, как всегда сидел на ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Жена Фридкина заставляла Фридкина сидеть на воздухе чуть не круглые сутки, если только не намечалось чего-нибудь вроде снежной бури или атомного взрыва. Фридкин, вокруг которого стоял крепкий морской аромат, помахал Мэрчу и крикнул:

— Как делишки, бойчик?

— Угм, — сказал Мэрч. Он не был мастером бесед. По большей части он разговаривал с машинами.

Пройдя на кухню, он позвал:

— Мам?

Она была внизу, в свободной комнате. Кроме трех с половиной, у них был еще полуотстроенный полусырой подвал, который большинство соседей считало семейной комнатой. Мэрч и его мать превратили это подбрюшье дома в спальню Стэна.

Мамочка Мэрча поднялась оттуда и радостно сказала:

— Ну вот ты и дома.

— Посмотри, что я достал, — Мэрч показал ей пластинку.

— Так поставь ее, — сказала она.

— О'кэй, — сказал он.

Они вместе пошли в гостиную, и пока Мэрч ставил диск на вертушку, он спросил:

— Как ты оказалась дома в такую рань?

— А-ах, — сказала она с отвращением. — Это один хитромудрый легавый там, в аэропорту…

— Ты опять сажала больше одного пассажира? — сказал Мэрч.

— А почему бы и нет, хотелось бы мне знать, — вспыхнула она. — В этом городе дефицит такси, не так ли? Ты бы посмотрел на всех этих людей в аэропорту, им приходится ждать полчаса, час, они могли бы слетать в Европу, прежде чем им удастся доехать до Манхэттена. Вот я и пытаюсь слегка облегчить ситуацию. Им все равно, клиентам, они так и так платят по счетчику. А мне это в жилу, я получаю в два раза больше. И это помогает городу, улучшает его репутацию, будь она проклята. Но попробуй объяснить это тупице в полицейской форме. Поставь пластинку.

— На сколько тебя отстранили от вождения?

— На два дня, — сказала она. — Поставь пластинку.

— Мам, — сказал он, держа тонарм над крутящимся диском, — мне бы не хотелось, чтобы ты так рисковала. У нас не так много денег.

— У тебя их достаточно, чтобы выбрасывать на пластинку, — сказала она. — Поставь ее.

— Если бы я знал, что ты вот так погоришь на два дня…

— Ты всегда можешь найти себе работу, — сказала она. — Поставь пластинку.

Уязвленный, Мэрч вернул тонарм в держатель и упер руки в боки.

— Так вот чего ты хочешь, — сказал он, — ты хочешь, чтобы я пошел работать на почту?

— Не-ет. Да нет, не обращай на меня внимания, — вдруг сокрушенно сказала мать. Она подошла к нему и потрепала его по щеке. — Я знаю, скоро что-нибудь подвернется моему милому сыночку. И когда ты получишь свои денежки, Стэн, никто на всем белом свете не будет их так свободно тратить, как ты.

— Вот уж точно, — согласился Мэрч, умиротворенный, но все еще слегка раздраженный.

— Поставь, наконец, пластинку, — сказала ему мать. — Давай послушаем ее.

Мэрч поставил тонарм на внешние бороздки пластинки. Комната наполнилась визгом покрышек, завыванием двигателей и скрежетом передач.

Они молча прослушали первую сторону, и когда она кончилась, Мэрч сказал:

— Да, вот это действительно хорошая пластинка.

— Я думаю, одна из лучших, Стэн, — сказала мать. — Я в самом деле так думаю. Давай послушаем вторую сторону.

Мэрч подошел к проигрывателю, поднял пластинку, и тут зазвонил телефон.

— Черт, — сказал он.

— Плюнь на него, — сказала мать. — Давай вторую сторону.

— О'кэй.

Мэрч поставил другую сторону, и звонок телефона был похоронен во внезапном реве двадцати одновременно заводимых автомобильных двигателей.

Но позвонивший не собирался сдаваться. Сквозь временные музыкальные затишья звонок все еще прорывался, и это раздражало. Гонщик, входящий в поворот на скорости сто двадцать миль в час, не должен отвечать на телефонный звонок.

В конце концов Мэрч с отвращением покачал головой и поднял трубку.

— Кто это? — пытался он перекричать шум от пластинки.

Отдаленный голос спросил:

— Стэн Мэрч?

— У телефона!

Голос произнес что-то еще.

— Что-что?!

Голос прокричал вдалеке:

— Это Дортмундер!

— О-о, да! Как дела?

— Нормально! Где вы живете, посреди автодрома?

— Подождите секундочку, — прокричал Мэрч, положил трубку и пошел снимать пластинку. — Я прокручу ее через минуту, — сказал он матери. — Там один мой знакомый, может, насчет работы.

— Я знала, что-нибудь подвернется, — обрадовалась мать. — В каждом облачке спрятан дождичек.

Мэрч вернулся к телефону.

— Алло, Дортмундер?