Алан Гатаев - Выбор Блейка

– Очень приятно, сэр. Вам назначено? – поинтересовался клерк.

– Нет, но мистер Нортон должен дать показания по делу об убийстве прихожан его церкви.

Клерк изменился в лице.

– Минуточку, – произнес он настороженно и поднял трубку телефона. – Агент Блейк из ФБР к мистеру Нортону. Сэр, не могли бы вы уточнить, кто именно был убит?

– Мэри Ламберт и Дороти Картер, – ответил я с вызовом.

– Извините, сэр, но в Церкви Седьмого дня нет прихожан с такими именами, – вежливо произнес клерк, не убирая телефонную трубку от уха.

– У них нашли кулоны вашей церкви. Не морочьте мне голову. Вы собираетесь мешать официальному расследованию?

– Нет, что вы, сэр. Но церковь в этом году осуществляла рассылку кулонов для привлечения новых прихожан.

– Это мне пускай объяснить мистер Нортон.

– Сожалею, сэр, но мистер Нортон сейчас в Европе. Я ничем не могу помочь, – извинился клерк.

Наживка была проглочена. Я еще раз пристально посмотрел во все камеры, громко хлопнул по стойке и вышел на улицу.

– Мне страшно, – признался я, когда сел обратно в машину к Дженкинсу. Я допил остаток «Мери Лу», но напиток действовал медленнее, когда остывал. Я таращился сквозь ветровое стекло на улицу и пытался успокоиться.

– Что тебе сказали?

– Что он в Европе.

– А ты что сказал?

– Я сверкал рожей и значком как только мог, и сказал, что он должен дать показания по обстоятельствам убийства двух его прихожан.

– Твою мать… – прошептал Дженкинс и ударил лбом по рулю. – Теперь он точно натравит на тебя своего монстра.

– И нам придется придумать, как мне остаться в живых.

– Мы не можем тебя прятать. Мы не можем выставлять охрану слишком явно. Да мы и не успеем получить разрешение. Твою мать, – заключил Дженкинс.

– Ты меня прикроешь, – сказал я самым простым тоном, на который был способен. – Малыш, я полез в мышеловку, а ты должен меня оттуда вытащить живым и невредимым.

Дженкинс ничего не говорил.

– Скорее всего, он заберется ко мне домой, как к Шульцу, как к остальным, – продолжил я. – Пока мне надо в бюро, разобраться с делами. Господи, Шульц. Я пройдусь немного, ты не против?

– Пройдешься пешком?

– Расслабься. Даже в Нью-Йорке вряд ли кто-то нападет на человека в костюме джи-ай с ножом. Мне нужно как-нибудь успокоиться.

Минуя светофор за светофором, я все отчетливее понимал, какую глупость совершил. Скорее всего, это были мои последние часы жизни. Я думал, что все будет как-то безболезненнее. Я хотел сделать это сам. Но теперь мне придется терпеть адскую боль, чувствовать, как холодная сталь пронзает мое тело, нанося смертельные увечья. Как сопротивляться такому, как этот Брегович? Как подготовиться к схватке? Он убил Шульца, который был на полкорпуса выше меня. Бедняга Шульц. Как я мог его в это втянуть. Я бы в любом случае передал ему дело, но сам бы он так далеко не зашел, не привлек бы внимания. Пятая смерть на моей совести.

Пленка из мрачных мыслей и воспоминаний прокручивалась у меня в голове до самого офиса. Там все стояли на ушах. На меня уже никто не обращал внимания. Был убит агент, и убийца должен был быть найден, желательно застрелен при сопротивлении аресту.

Как бы печально это ни звучало, думаю, только в подобных случаях вся эта свора заплывших жиром псов действительно была способна на продуктивную работу. Потому что цель была ясна и понятна каждому из них. Угроза нависала над каждым в отдельности. И тут уже не плетка начальника гнала вперед, а инстинкт. Древнее оружие невидимой воли, пинающей человека под зад ради выполнения единственно важной цели – выживания.

Я пошел в сторону кухни, чтобы набрать кофе, и наткнулся на Фостера. Он быстрым шагом шел по коридору, сжимая в руках какие-то бумажки. От неожиданности Фостер встал передо мной как вкопанный, но потом резко опомнился, нагло пихнул меня плечом и быстро пошел дальше по коридору. Что я должен был сделать? Швырнуть в него свой кофе? Ударить по морде?

– Что он тебе обещал? Место в своей постели? – крикнул я ему вслед, потому что мне было совсем безразлично, что будет дальше. Я знал, что не переживу эту неделю никоим образом. Меня бы прикончил Брегович, или я бы сам пустил себе пулю в голову. А Фостер поступил именно так, как он мог поступить, – послал меня куда подальше и побежал по своим делам. Мне осталось только забрать свой пистолет и пойти навстречу с неизбежностью, но на выходе из кабинета я наткнулся на Макмиллана и Стоуна. Макмиллан смотрел на меня с презрением. Говорил Стоун.