Александр Сидоров - Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

— Тут я и вспомнил про «Полярную сову», — продолжил историю дядя Толя. — Ты за поселок Харп чего-нибудь знаешь?

Про поселок Харп я не знал ровным счетом ничего.

— Темнота, — констатировал шкипер. — Поселочек этот находится в Ямало-Ненецком национальном округе. Или, как мы его называли, Немало-Яицком, будь он трижды неладен. Слепили здесь деревушку в шестьдесят первом году, когда тянули «пятьсот веселую» стройку. Была такая, стройка 501, или «мертвая дорога». «Железку» зэка прокладывали в вечной мерзлоте. Рядом с поселком разбили лагерь для ооровцев…

— Для кого? — не понял я.

— Особо опасные рецидивисты. Сейчас там колония для «пыжей».

— Для кого? — снова переспросил я.

— Ты, блять, как чурка нерусская! Для пожизненно осужденных. Ну, я-то чалился не как бессрочник. У них там есть участки общего и строгого режимов, так вот меня на строгий угораздило залететь. Эта колония в Харпе и называется «Полярная сова». «Дальняк» из «дальняков», натуральный край света и тьмы. У нас говорят: «Дальше солнца не загонят, хреном в землю не воткнут». Насчет хрена — без вопросов. А вот «совушка» — она уж точно дальше солнца. Холодрыга такая, что глаза можно отморозить. И начальнички — зверье. То есть на моей памяти было несколько вменяемых, но это — исключение.

Когда я понял, что слоникам скоро кирдык придет, вспомнил я про «Полярную сову». В первую же зиму пришлось мне сурово поцапаться там с местным опером. Была у него, как нынче говорят, «манечка»: выбивать из арестантов явки с повинной. Не важно, было там у тебя чего, не было — колись до самой сраки. Кум отчитается, галочку поставит — а там хоть трава не расти. В принципе, зэку-«тяжеловесу» с хорошим сроком эта явка — что до звизды дверца. Признайся в какой-нибудь голимой краже, срок не добавят, в счет прежнего зачтут. А то еще и скостить могут — за «сознательное поведение и стремление к исправлению». Да только для порядочного сидельца такие явки — западло. По-хорошему за это раньше и брюхо могли вспороть. Сейчас — не то, но тоже не приветствуется.

Короче, стал меня «кум» на повинную раскручивать. Я — ни в какую. Буцкают — ноль внимания. По ходу, достал я его конкретно. Озверел опер. На дворе — зима лютая (а лютая — это градусов под полтинник), а он в «шизняк» гасит…

— Шизняк — это куда? — не понял я.

— Это не туда, куда ты подумал. Та дыра по-другому называется. А шизняк — штрафной изолятор. Камера голая, зусман долбит, как в холодильнике. Не зря говорят, что в холодильнике эскимосы отогреваются… Пятнадцать суток такого отдыха — и на погост через лазарет. Не, в натуре, без шуток. Кто там будет спрашивать?

Но помогло то, что я у «черных», у «братвы» был на хорошем счету. И грев ко мне с воли поступал, а это на зоне дело не последнее. Да не дрова, дурень: грев — это жрачка, курево, чай, наркота опять же. Короче, организовали мне дорогу на ШИЗО. Как говорится, сапоги-валенки: прапорщика купили, который за изолятором смотрит. Главное, что он мне таскал водяру да самогон. И знаешь: по холоду этот кир почти не долбит, только греет! «Кум» — в полном недогоне: по всем раскладам, кузьмич уже должен кони шаркнуть или кровью харкать, а он — ни в одном глазу! Пятнашка проходит — он меня через матрас…

— Это как?

— Ну, день в общем бараке продержал, а потом по-новой — «три петра», пятнадцать суток изолятора. А я опять беленькой согреваюсь. Ну и чайком, понятно. Не ведаю, долго бы я так выдержал и сколько бы еще братва меня грела. Да свезло, по ходу: «кума» на переподготовку отправили, а потом — куда-то на повышение. Пришел на его место вполне себе нормальный, прекратил эту карусель. А я даже, представь, и не сморкнулся…

Короче, решил я, что таким же макаром можно наших слоников спасти — пока трубы не починят. Но где столько водяры выкружить? Вот вопрос… Ну, тут Сема подсуетился. Кинулся на таможню: так, мол, и так, ребята, выручайте! В порядке шефской помощи, жалко же ушастых, десять лет у нас в зоопарке слонов не было, только добыли — и что, по-новой хоронить?

— А таможня-то при чем? — удивился я. — Там что, водочные реки с кисельными берегами?

— Типа того. Ты разве не в курсах, что наш Паханск — ворота Кавказа? Через него туда-сюда все дороги идут. А какая у нас в стране самая проспиртованная республика?

— Не знаю…

— В твои года уже пора бы знать. Северная Осетия, она же Алания! Три четверти паленой водки из Владикавказа в матушку-Расею катит! А таможня, она тут как тут. Либо делись, либо сами выдоят.