Александр Сидоров: Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

— Так они что, вместе со зверями приехали? — спросил я. — Это сколько же с собой возить надо — целый состав…

— Ты прикидываешься или в натуре с пальмы упал? — Дядя Толя сдвинул брови к переносице. — Какой год на дворе? Весь зоопарк на одной флэшке размещается. Опять же скайп есть для такого дела. Вот когда уже по рукам ударят, тогда и на место выехать можно, товар пощупать-понюхать. Немцы, правда, пендитные оказались, решили разом все зверские кандидатуры на месте рассмотреть. Как говорится, за глаза только яйца торгуют. А своих можно показать на видео. Сейчас арестантов даже на пересуд не возят, устраивают, понимаешь, видеоконференции. Чем животные хуже?

— И что, немцы согласились еще кого-нибудь на кон поставить?

— Ну да. Выбрали мы несколько особей, на пробу. Только германцы заявили, что в баранью башку играть уже не будут. Непруха потому что. Решили в покер катануть. Вот наивняк… Они бы со мной еще в Чапаева сыграли! Раскатал я их, как блин на масленицу. Тоже для начала кинул леща, а потом — только успевай тянуть! Эти гаденыши все норовили разную пакость подсунуть: грифов драных, какого-то земляного волка… Лады, нам не в падлу. И этих пригрели. Меня, честно говоря, сурикаты интересовали. Мангустики такие африканские, все любят стоймя торчать, как наши суслики-байбаки. У меня когда-то подруга была, один в один. Не дождалась, сука. Замуж за одного знакомца вышла. Так он ей половину зубов повыбивал. Щас она с фиксами ходит. Не сурикат, а макака из солдатского борделя. Короче, на мангустов мы с Гликманом никак этих тварей выкружить не смогли. Но поголовье нашего зоопарка росло с каждым часом. Немчики уже от покера перешли на «двадцать одно»…

— В «очко» решили с вами сыграть? — догадался я.

Юша глянул на меня недовольно:

— В очко с тобой завтра гамадрилы будут шпилить. Предоставлю тебе такое удовольствие. А мы с немчурой колошматили в «двадцать одно». Я так мыслю, еще часов пять — и от ихнего зоопарка остались бы только директор и пара древесных лягушек. Но тут вышла неприятность. За время шпилева мы так увлеклись, что прокурили наскрозь всю гликмановскую хатенку. А говорят, в Европе с куревом борются. Какое там… Короче, решили проветрить кибинетик, тем паче дело уже клонилось к глыбокому вечеру. Утратили бдительность. Отомкнули дверь — наше вам с кисточкой! На пороге стоит Ольга свет Игоревна, чтоб ей провалиться. Чего ей в отпуске не сиделось? Не иначе какая-то сучара стуканула… А гитлерюгенд уже коалу на кон поставил! Ну, Игоревна как узнала, шо тут у нас за гребля с пляской… «Вы чего, вы в каком виде нас выставили, да если дойдет до верхов, да как вам в голову пришло?..» Здрасьте, мама Новый год, приходи на елку! Чего ж ты, лебедь белая, на немчуру баланы не катишь? Мы что, сами с собой стирами шлепали? Да, сегодня наша масть, так вышло. Завтра, может, ихняя ляжет.

Но бабе разве втолкуешь? Пришлось выхухолей земляных взад вертать. Правда, гамадрилов мы за собой оставили, да еще утконоса с бородавочником. Хотя бородавочника можно было и не брать. Другое дело, если бы броненосец. Я тебе за зверя говорю, а не за «Потемкина». За коалу опять же обидно. Я эту медвежатину с первого срока уважаю. В бараке аккурат над моей головой его портрет висел, а рядом стишок: «К нам пришел медведь коала и принес анализ кала». Поэтично. До меня еще налепили. Сколько раз начальник отряда хотел сорвать. Еле отстоял… Так по наследству и передал.

Тут в нагрудном кармане выгоревшей клетчатой рубашки шкипера зазвонила мобила.

— Это что за музыка? — удивился я, услыхав рингтон. — «У дороги чибис»?

— А ты думал чего, «Здравствуй, моя Мурка»? — буркнул дядя Толя. — Это называется «профессиональная деформация», нам зоновский психолог разъяснял на лекции. Скажем, отрядный на зоне, хоть и офицер, все одно через несколько месяцев с сидельцами по-ихнему начинает шпарить. А мне вот зоопарк башню влево развернул…

Юша вздохнул и нажал на кнопку:

— Чего? Маланья загуляла? С какой радости? Кто позволил? Ганиев? Я его, сученыша, сам в этом ведре утоплю! Это же неприкосновенный запас! Да мало что она трубит! Сказано — сухой закон, значит, сухой!

Он отключил трубу и забористо ругнулся. Передать это тонкое кружево филигранного мата я не в состоянии, потому даже и не пытаюсь.

— Что случилось? — спросил я тревожно.

— Маланья в загул пошла, слониха наша. Теперь еще Потап сорвется — и мама не горюй! Детишек жалко…