Дарья Донцова: Козлёнок Алёнушка

– Эй, эй, – закричал Федор, – она узнает, что я жив, и убьет меня. Баба без башни. Я ее реально боюсь.

– Фил, посиди тут, – сказал на ходу Степан.

– Опасаешься Лампину? – уточнил Майоров. – Она за границей, успокойся, Федор. Может, расскажешь, что на самом деле медведь сказал?

– Забыл! – соврал Лебедев. – У меня амнезия. А Лампина-то…

Я не услышала окончания фразы, поспешила за мужем.

Мне удалось догнать Степу у лифта.

– Что случилось?

– Едем к Леонову, – ответил тот.

– Что случилось? – повторила я.

– Поговорить с ним надо, – буркнул Степан и взял свой телефон.

– Никита Иванович, есть очень важная информация. Спуститесь на парковку, когда я позвоню вам. Надо вам кое-что показать, по мобильному говорить не стоит.

– Что ты собрался ему демонстрировать? – удивилась я.

– Жду фото, – ответил муж, – Филипп обещал прислать.

Когда мы очутились во дворе дома Леонова, Никита, которого Степан предупредил о нашем появлении, уже стоял у подъезда. Он сел на заднее сиденье внедорожника. Степан показал ему свой телефон.

– Хочу, чтобы вы прослушали эту запись.

«– Все! Хорош! Свершилось! – произнес женский голос.

– Ты сказала Елизавете Петровне правду? – уточнил Федор.

– Ага!»

Леонов молча, с бесстрастным лицом сидел до тех пор, пока беседа не завершилась.

– Вы нам солгали, – заявил Степан, убирая мобильный. – Не Светлана пыталась убедить вас, что Лиза больна порфирией. Да и зачем Вересовой это? Дочь – гарант ее благополучия. В случае развода отец ребенка не поскупится на алименты. А вот Елизавета Петровна испугалась, ей совсем не хотелось, чтобы правда выбралась наружу. Да, сын очень любит ее, но как он среагирует, узнав, что Светлана – его единоутробная сестра? Почему ваша мать решила сделать Лизу больной порфирией? Это редкое заболевание, не все врачи умеют его лечить. Кроме того, это недуг генетический, что давало свекрови повод обвинить невестку в «дурной крови». Перед Елизаветой Петровной стояла задача изгнать из семьи Свету, внушить вам, что у вашей супруги «кривая» родословная. Сама-то госпожа Леонова в библии подделала записи «предков», свидетельство ее «родовитости». А Светлана кто? Дворняжка. Давным-давно школьница Алёнушка без жалости оставила в подъезде новорожденную дочь. Спустя годы она так же безжалостно стала травить Лизу лекарствами и вредить Светлане. Вот только допустила ошибку: пожилая дама не подумала, что порфирия может возникнуть в близкородственном браке. Отец и мать больного должны быть близкой родней. Именно отец и мать! Елизавета Петровна упустила этот момент. Светлана представляла для нее опасность. Елизавета понимала: если Лиза умрет, ее сына ничто не будет связывать с невесткой, они разведутся. Светлана исчезнет из ближайшего окружения Елизаветы. Но Вересова докопалась до правды и этим подписала себе смертный приговор. Ваша мать не могла сказать вам правду. Вы неглупый человек, сообразили, что жене негде взять серную кислоту, кроме как у Елизаветы Петровны.

Думаю, Рэй Эпштейн объяснил вам, что такое близкородственный брак. Вы поняли, что жена – ваша сестра, то ли родная, то ли двоюродная. Вы добились от матери признания и спасли Елизавету Петровну от ответственности за убийство Светланы и за попытку отравить Лизу.

Вы безмерно любите мать. И к дочери прекрасно относитесь. Поэтому спрятали ее, боялись, что бабушка предпримет новую попытку избавиться от внучки. Вот почему вы нашли матери мужа-итальянца. Нормальная женщина не станет вести себя так, как Елизавета Петровна. Не знаю, как называется психическое заболевание, которым страдает ваша мать, но оно есть. Ненависть и агрессия госпожи Леоновой адресованы брошенной дочери и ненужной Елизавете Петровне внучке. Она любит только вас.

Послышался тихий звук, Степан замолчал и посмотрел на свой телефон.

– Интересный рассказ, – хмыкнул Леонов, – у Виолы из него получится забавная рукопись. Дорогая, может, отдашь ее мне? Степан, дураком тебя нельзя назвать, понимаешь ведь, что нет никаких доказательств. Аудиозапись? Ее ни один суд не примет. И до суда дело не дойдет, потому что нет дела! И не будет.

– Ну, да, – согласился мой муж, – вот только теперь я хорошо знаю, кто Федора из машины катапультировал.

Дмитриев ткнул пальцем в экран мобильного.

– Раньше я говорил, что лицо шофера джипа не удалось разглядеть, камера на парковке и шоссе захватила только номер. Майоров был уверен, что где-то есть и «лицо». Филипп нашел на дорожной видеоаппаратуре снимок вашей машины. Она шла с большим превышением скорости.