Ирина Хрусталева - Блеск и нищета хулиганок

– А если у нее нет никаких родственников? – поинтересовалась Елена.

– Приедете, сходите к нашему начальству, он сможет решить этот вопрос. Кстати, как давно пропала ваша подруга?

– Ну, не знаю точно, – растерялась Лена. – Но сегодня я нигде не могу ее разыскать, – всхлипнула она.

– Вы что, гражданочка, решили с милицией в шутки поиграть? – сердито проговорили на другом конце провода.

– Почему? – удивленно спросила Лена и даже невольно икнула от неожиданности. – Почему вы так думаете? Я совсем не шучу, ее действительно нигде нет.

– Мы не рассматриваем дел о пропаже людей, которых всего лишь один день не могут найти подружки и друзья, – рявкнули в ухо девушке, и с этими словами абонент отключился. Елена с недоумением посмотрела на трубку у себя в руках и, пожав плечами, положила ее на базу.

– А какие же тогда дела вы рассматриваете? Когда труп находите? Тьфу, тьфу, не дай бог, – сплюнула девушка, испугавшись своих же мыслей. – Куда могла подеваться Женька? Она бы обязательно мне позвонила, а если не звонит, значит, с ней что-то случилось. Господи, только не это. Женька, ну почему же ты не звонишь? – ударив кулачком по подлокотнику кресла, раздраженно проговорила Елена.

Будто услышав ее призыв, зазвонил телефон, и девушка поспешно схватила трубку.

– Алло! – закричала она. – Алло, алло.

– Не кричи так, а то у меня барабанные перепонки лопнут. У меня всего несколько секунд, батарейки садятся. Забери мою машину от Савеловского рынка, она там, на стоянке стоит. Запасные ключи, знаешь, где лежат, в моем секретере.

– Женька, ты где? – с возмущением спросила Лена. – Семен здесь уже по потолку бегает, готов всех в порошок стереть и по ветру развеять. Меня, между прочим, в первую очередь, потому что считает, что я непременно знаю, где ты, просто скрываю от него. А я ни сном ни духом. Я тоже волнуюсь, уже и в службу спасения звонила, и в милицию. Почему твой телефон не отвечает?

– Не переживай, со мной все в порядке. Телефон я специально отключила, чтобы он не зазвонил случайно. Сейчас в доме, где я нахожусь, никого нет. Вроде в саду сидят, беседуют, вот я и воспользовалась минуткой, чтобы тебе позвонить.

– Это ты о ком? В каком таком доме ты находишься и почему боишься, что зазвонит твой телефон? Что с тобой случилось, Женя? – беспокойно затараторила Елена.

– Остановись, Алена, очень много вопросов задаешь. Я сама пока ничего не знаю. Как только смогу отсюда вырваться, сразу же приеду и все расскажу.

– Тебя что, похитили? – ахнула Лена.

– Можно сказать и так. Только я добровольно в их логово свалилась. Когда приеду, расскажу. Тут такое творится, караул, мама дорогая. Алена, я нашла свою сестру, мою Надю. Правда, ее саму я еще не видела. Когда вернусь, не знаю, мне нужно здесь с «родственничками» разобраться и саму Надежду найти, она от них сбежала. Семену скажи, чтобы не волновался, никуда я не денусь, скоро приеду. Про сестру ему ничего не говори, он не знает, что она у меня вообще есть, я тебе об этом уже говорила. Что-нибудь придумай там, чтобы не очень лютовал.

– Что мне ему говорить? Что я могу придумать? – заверещала Елена. – Он же из меня всю душу вытрясет.

– Тогда вообще ничего не говори. Забери мою машину, отгони куда-нибудь подальше и оставь во дворе какого-нибудь дома. Да не забудь поставить противоугонное устройство и сигнализацию включи. Сделай это сегодня же. Если машина долго будет на стоянке торчать у рынка, ею заинтересуются, куда это хозяин подевался, и заявят в милицию. Там стоянка вроде предусмотрена только для рынка. Все, Леночка, пока, скоро телефон вырубится. Я где-то за городом, Савеловское направление, километров пятьдесят пять – шестьдесят от Москвы. Точно названия населенного пункта не знаю, не успела рассмотреть. Что-то с елками связано. То ли Елинск, то ли Ельник? Дом большой, деревянный, выкрашен в голубой цвет. Обнесен высоким каменным забором коричневого цвета, на калитке голубой почтовый ящик и номер 25. Больше ничего не знаю. Да, еще на окнах там решетки. Это я тебе на всякий случай говорю. Если вдруг не появлюсь дома через неделю, бей тревогу. Но думаю, что волноваться не стоит. Ты же меня знаешь, я крепкий орешек. Все, Ленка, больше говорить не могу, целую, пока, – напоследок бросила Евгения и отключилась. Лена положила трубку на базу и всхлипнула.

– Ну, елки-палки. Что мне теперь Семену говорить? Куда еще ввязалась эта ненормальная? Что за дом? Какие родственнички? Ничего не понимаю. Она сказала, что нашлась ее сестра? Это, конечно, здорово, но вот что мне говорить Семену? – вновь повторила Алена, тяжело вздохнув. – Придется прикинуться «глухонемой и чрезвычайно обеспокоенной». Чтоб тебя, Женька… – сплюнула она. – Ладно, хорошо хоть, что жива и здорова, остальное мелочи. Как-нибудь справлюсь. Что же еще остается?