Маргарита Южина: Свадебный марш на балалайке

– Уж скорее это твоя очередная выдумка, – разволновался Дуся. – Сразу предупреждаю, я не поверю, что меня повезут на допрос. Это ты все организовала, чтобы меня прикончить, а на доблестную милицию свалить. Люди!!! Меня убивают!

– Евдоким Петрович, что ж вы орете, простите, как петух на побудку? – появилась в дверях Люся. – Вы же сами просили, когда сюда шли…

– Люся, что я просил?! Я тебе просто сказал, что иду поговорить с Ксенией! А при чем тут этот бравый взвод?!

– Нет, вы не так сказали, – чуть не плакала горничная. – Вы меня увидели во дворе, я спросила: по каким, мол, делам? А вы сказали: «Я иду к Ксении, разговор у меня к ней серьезный, так ты подсуетись». А поскольку вы в последнее время только про преступления разговариваете, так я и подсуетилась… Я их вызвала, спрятала за шкафчик и молчать велела.

– Вообще-то я по поводу чая просил, ну да ладно…

Дуся медленно закрывал двери особняка на ключ. Охрану он отпустил в отпуск, Люсю тоже, а что делать с остальным хозяйством, еще не решил, но и оставаться здесь ни минутой дольше не собирался.

– Я думаю, его надо продать и купить нам новый. В Ялте! – нежно взяла его под руку невесть откуда взявшаяся Сонечка. – А пока… Пока ты свободен, нам надо срочно смотаться в загс, правильно ведь, Дуся моя?

– Дуся?! Точно она! – кинулся открывать замки Евдоким.

Вернулся он через минуту, неся на груди крохотную йоркширку.

– Вот, чуть не забыл! Представляешь, она в спальне у Ксении, на кровати, калачиком свернулась, дурочка, и ждет неизвестно чего. Ну, не бойся, малышка… А про мою свободу… Сонечка, да какой же я свободный? У меня мама, и потом еще целая куча беременных женщин в роддоме.

– Какая куча? – вытаращила глаза Сонечка и с яростью пнула хорошенькой туфелькой клумбу. – Я так и знала! Как только попадается стоящий мужик, так сразу оказывается, что он уже окученный!

Дуся довольно усмехнулся, потрепал бедолагу по щеке и пошел, старательно раскорячивая ноги, выпячивая нижнюю челюсть и лениво хлопая глазами, как, по его мнению, ходят стоящие мужики. А за пазухой копошилась маленькая собачка, привычно устраиваясь, надо думать, для утреннего туалета.