Маргарита Южина - Убей меня своей любовью

Почему Лена не убила его сразу? Она хотела! Господи, как она хотела пристрелить эту мразь!! Но… Если бы это было год назад, она бы щелкнула его, не задумываясь! А теперь надо было все устроить так, чтобы комар носа не подточил. В противном случае Ленку поймают и посадят, и тогда Женька никогда не встанет на ноги.

– Погоди-ка, я не поняла! – вдруг перебила слаженный рассказ Инги заплаканная Олимпиада Петровна. – Ты вот чего-то говорила… Погоди-ка… А кого этот Леня нашел?! Какую-то глупую курицу с идиотом-сыном, да? Ты не знаешь, как их звали-то?

Дуся издал протяжный стон и скорбно упялился в стену, он-то сразу смекнул, что это за курица с сыночком-идиотом, и даже понял, кто этот садист, прикрывающийся овечьей шкуркой, он уже и сел к нему поближе, чтоб тот не уковылял куда ненароком, но вот маменька все еще слушала исповедь Инги как очередной сериал про бедняжку Хуаниту, будто эта история никакого отношения к ним не имела.

– Я вот думаю – их ведь предупредить надо! – все еще волновалась Олимпиада Петровна. – Нам, наследникам, всегда так тяжко приходится. А вдруг он и до нас доберется, Леня этот, паразит?!

Баба Глаша погладила женщину по макушке и успокоила:

– Да не бойси ты. Не доберетси он, он давно ужо к вам перебралси. Вон, вишь, как съежилси весь, боицца.

– Так это… это… Яша, солнце мое… уродище мое, это ты, что ли?! – взревела Олимпиада Петровна и в сердцах шибанула жениха кулачком, точно кувалдой.

Может, и не так это было смертельно, но Яков Глебыч отключился сразу. Так сказать – виртуально сбежал, пусть они тут слушают, разбираются, но без него… ему теперь все равно не выкарабкаться с такой-то ногой.

Олимпиада подскочила к шкафу, схватила скотч и, пока прежний любимый, затаив дыхание, «предавался обмороку», качественно перевязала ему обе руки. Потом немного подумала и принялась заматывать лентой ноги.

– Да вы не сильно старайтесь, – усмехнулась Инга. – Куда он сейчас денется…

– Вот уж не учи ученого! – беззлобно огрызнулась Олимпиада Петровна. – Тебе б так настрадаться от этого изверга!

– Хватит уже! Настрадалась! – не выдержала девушка.

– Да что ты! И к тебе лепился? – окончательно утратила сообразительность мать семейства.

– Маманя-я-я! – снова застонал Евдоким.

Тут счел нужным вмешаться сам виновник – Яков, или, как он прозывался с детства, Леонид:

– Липушка! Ну чего ж ты не соображаешь-то ни фига?! Это ж и есть та самая Ленка, язви ее! Вот ведь болячка! И как я сразу не допер, что не до конца она тогда померла-то? Я ведь, как последний дурак, верил ей, думал, мать ее на каком-нибудь погосте упокоила, а она!..

Теперь уже он схлопотал оплеуху от Евдокима. Проследив, чтобы мерзавец уткнул голову в колени и больше даже глаз бесстыжих не поднимал, Олимпиада Петровна уточнила:

– Инга… или кто ты есть? Так это с тобой вся беда приключилась? Это, значит, твою матушку-то так?.. Ой, ты ж бедная моя сироти-и-и-нка! – залилась обильными слезами женщина и прижала к тучной груди худенькое девичье тельце. Девушка пыталась высвободиться – совсем нечем было дышать, но Олимпиада Петровна рыдала все громче и прижимала бедняжку все сильнее. – А я… тебя… к кастрю-у-у-у-ляя-я-я-ям! Ну ничего, я тебя на Дусе женю, ты знаешь, как у меня одеваться станешь?! Я тебя откормлю…

Дуся, видя, что девушка уже дергается как-то ненормально, подскочил, выдернул страдалицу из крепких объятий и накинулся на мать:

– Ну маманя же!! Ну чуть всю девку не раздавила!! Ну в самом-то деле! Она же еще до конца не рассказала!.. Инга, тебе водички принести? Ты на маманю не сердись, она тебя сейчас затискает своей жалостью, меня так вот до девятого класса тискала, потому что я в классе был самый убогий, а она всегда убогих-то жалеет, уродцев разных, недоразвитых…

– Да я ничего, ничего… – смутилась девушка, поправляя прическу. – Я понимаю, мне… даже приятно.

– Ну тогда рассказывай дальше, – распорядился Дуся. – Ты, выходит, специально к нам устроилась? Чтобы за гадом этим присматривать?

Девчонка сначала согласно кивнула головой, а потом возмутилась:

– Нет, ну почему же присматривать? Я устроилась, чтобы его прикончить когда-нибудь. Ну и, конечно, чтоб уже точно не упустить.

Ленка решила, что ей непременно надо сблизиться с Филиными. Посидев дня два на лавочке возле их подъезда, она уже хорошо знала, что в семье проживают три человека – мать, сын и маленькая Машенька. Лена даже решила как-нибудь подружиться с Олимпиадой Петровной, через ребенка, и уже план разработала – купит коляску недорогую (как знать, может, потом и сгодится), уложит туда куклу завернутую и прикинется молодой мамочкой с дитем. Но дело обернулось и вовсе замечательно – Филины устроили конкурс нянь. Никогда Лена не возилась с малышами, у нее просто не было возможности, поэтому хорошо понимала, что с ее опытом, да с неказистой внешностью, попасть в няни шанса нет. А вот если поварихой! Тем более что все претендентки на кухню точно рваться не станут и соперниц не окажется. Да и хорошая повариха нужна во всяком доме. А стряпать Ленку мама учила с детства. И Лена не прогадала. Теперь Леонид был всегда рядом, но сам об этом даже не догадывался. Во-первых, потому что ее и впрямь узнать было очень трудно, во-вторых, потому что Лена, а теперь она называла себя Ингой (она на всякий случай и паспорт новый купила), делала все, чтоб ее не узнали, ну и самое главное – Яков, бывший Леня, который тоже, кстати сказать, сменил паспорт, никогда к прислуге не приглядывался. И если хорошенькая Милочка хоть как-то привлекала к себе мужское внимание, то дурнушка-повариха в фаворитках не числилась никогда. Но теперь ей это было только на руку.