Наталья Никольская - Зловредная жертва

– Что-нибудь не так на работе? – все еще надеялся он.

Никакой реакции.

– Голова разболелась? – ухватился за последнюю непотонувшую соломинку Игорь.

– Скажи, – медленно, продлевая пытку, проговорила Ирина, – ты хоть когда-нибудь любил меня?

– О чем ты, родная, – засуетился Игорь, обрадованный тем, что жуткая тишина хоть на что-то сменилась, – я и сейчас люблю тебя.

– За что? – потребовала ответа женщина.

– Что за что? – страдалец судорожно пытался сообразить, какого ответа требует от него возлюбленная.

– Неужели такую, как я, можно любить? – подтолкнула его к нужному ответу Ирина.

– А-а-а, – обрадовался Игорь, – вот ты о чем. Чего это тебе взбрело в голову, киска? Ты же знаешь, что лучше тебя я не встретил еще ни одну женщину!

– А если бы встретил? – подкинула провоцирующий вопрос капризная возлюбленная.

– Я просто ее не заметил бы, – торжественно заверил Игорь.

– Да, такую не заметишь.

– Так ты о клиентке?

– А почему ты догадался? Значит, согласен со мной? На нее невозможно не обратить внимания?

– Только как на крупный предмет, – побожился Игорь, ты же знаешь, что я предпочитаю изящных брюнеток пышным блондинкам.

– И много ты их предпочел? – строго, но уже более по инерции спросила девушка.

– Целую кучу, – отшутился Игорь, поняв, что гроза миновала.

– Знаешь, – компетентным тоном заявила Ирина, – один очень солидный журналист писал, что чем выше интеллект мужчины, тем более стройных женщин он предпочитает.

Игоря захлестнула волна нежности к этой интеллектуалке, пользовавшейся такими примитивными приемами. Мельком он усмехнулся мысли, что девушка с университетским образованием, как и полуграмотная бабуся, говоря небылицы, ссылается на неведомых журналистов.

Волна нежности все нарастала, обретала силу и тяжесть и наконец, сконцентрировавшись во вполне физическом теле Игоря, обрушилась на капризную и чуть-чуть закомплексовавшую по поводу своей внешности женщину. Когда, спустя время, волна отхлынула, на берегу остались затушивший вспышку ревности любимой молодой, немного утомленный адвокат и уже уверенная в своем совершенстве сотрудница библиотеки.

Бабуся прислонила ухо к двери, ведущей в спальню внука и, скорее почувствовав, чем услышав блаженную атмосферу помирившихся после небольшой стычки супругов, царившую в комнате, отошла с довольным видом.

Немного помозговав, она пришла к выводу, что любовь – любовью, а дело – делом. Поэтому, преувеличенно громко погремев на кухне посудой, старушка звонким голосом возвестила:

– Кофе пить!

Немного погодя все семейство собралась на кухне.

– В общем, слушай, бездельник, – начала бабуся, отметив для себя повеселевшие глаза подруги внука. – Видела я этого Садикова. Ничего, солидный мужчина, в костюме ходит.

– Ой, не влюбись, Евдокия Тимофеевна, – не смог сдержать игривого настроения Игорь.

– Затаилась я, значит, под каштаном, – не приняла шутливого тона бабуся, – будто плоды собираю. Они дюже от моли пользительны. Сыпанешь горстку – считай, вся шерсть спасена. А то было как-то дело, сунулась я по зиме за валенками – что такое? Одни нашлепки резиновые лежат. Лежат себе, сердешные, горюют по голенищам своим, а моли энтой кругом – видимо-невидимо.

– Ба, по делу давай, – поморщился Игорь.

– А коли хочешь по делу, – отомстила бабуся, – сам не задавай пустых вопросов.

И замолчала, потупив глаза и чинно сложив руки на коленях. Игорь уже и сам понял свой промах. Действительно, просто свинство с его стороны предаваться плотским утехам, отправив старушку на задание, да еще и дразнить ее.

– Прости, бабусь, – он, как в далекие босоногие времена, прижался щекой к ладони бабушки и просительно заглянул ей в глаза.

Чуть заметно улыбнувшись, та гордо высвободила руку и продолжила:

– Собираю я, значит, каштаны, природой попутно любуюсь, и тут – на тебе! Выходит этот самый дед. Ну вылитый, как на фотографии, что Модест дал. Зыркнул очками своими, а я и виду не подаю, будто слежу за ним. Собираю себе потраву молью, как та еще Красная Шапочка цветочки. Ну, он меня и вовсе не приметил. Я, конечно, для своего возраста ничего еще, но кругом столько козочек молоденьких бегает, что нам, бальзамовским дамам, с этой конкуренцией ну никакой управы нету.

– Каким дамам? – безуспешно пытаясь сдержать смех переспросила Ирина.

– Эх, ты, а еще университеты заканчивала, – с превосходством упрекнула ее бабуся, – это мне сам Якубович объяснил, что если даме далеко за двадцать, то она уже считается бальзамовского возраста. Я так понимаю, что без бальзама Битнера таким дамам – полная хана. В общем, скрытая реклама, – махнула она рукой.