Керри Гринвуд - Небесные наслаждения

Первые батоны отправились в печь, следующая порция была наготове – время пошло. Я спустилась в булочную и открыла жалюзи. Интересно, куда запропастились Кайли и Госс? Видать, у девчонок выдалась нелегкая ночка за коктейлем «Флаффи Дак». Нет, я к ним несправедлива. Возможно, они скоротали ночь за чем-нибудь покрепче, например, за «Космополитеном» или «Лонг Айлендом».

Ну вот, жалюзи опущены, в магазин вливается ранний утренний свет с Флиндерс-лейн. У меня славный магазинчик с прилавком, пространством для покупателей, на случай очереди, и множеством полок, которые уже вот-вот снова заполнятся хлебом. Маффины, булочки, батоны, плетенки, французские косички, корнуоллский зерновой, итальянский миндальный, валлийский бара брит. Замечательная вещь хлеб! Основа жизни. Джейсон принес первый лоток со свежей выпечкой. Имбирные маффины. Я взяла один, понюхала, отломила кусочек, чтобы проверить пропекся ли, и, наконец, откусила. Вкус пряный, но не резкий.

– Великолепно, – похвалила я, заметив его тревожный взгляд. Джейсон пока не уверен в себе. – Что-то девочек нет. Они не говорили, что придут попозже?

– Не-а. Они со мной не больно-то разговаривают. Поди бесятся от того, что их мыльная опера никак не запускается.

Это верно. Кайли и Госсамер живут в одной квартире. Они собирались работать в булочной до тех пор, пока их не пригласят сниматься в какой-нибудь мыльной опере. Подружки уже было получили роли в бесцветном и бесконечном сериале «Подиум», но там что-то застопорилось из-за отсутствия финансирования. Надеюсь, эта отсрочка позволит девчонкам прибавить по паре фунтов, а не то они не ровен час умрут от постоянного недоедания.

Я столкнулась с Кайли в дверях, но не булочной, а пекарни. Она влетела туда, рыдая навзрыд, в руках у нее было что-то похожее на моток лохматой шерстяной пряжи.

– Он упал в раковину! – простонала она, и сунула мне мокрый комочек. – Он что, умер?

Присмотревшись, я разобрала, что это не клубок шерсти, а Люцифер – котенок Кайли. Два других котенка, Вакса и Тори, пошли в мать, которую звали Калико. Добропорядочные и рассудительные, они вели себя с достоинством, ели с изяществом и спали в забавных позах на самых дорогостоящих из доступных поверхностей. Люцифер – их бело-рыжий братишка. Головка у него оранжево-коричневая, а тельце белое. Когда он вырастет, во что в то утро было трудно поверить, голова его станет огненно-рыжей. Сходство со спичкой подтолкнуло Мероу назвать котенка Люцифером. Что ж, судя по тому, какой в высшей степени рискованный образ жизни вел этот сорвиголова, я вполне допускаю, что при его создании не обошлось без дьявольского вмешательства. Люцифер начал свой бесстрашный жизненный путь с того, что вздумал покачаться на занавесках, да так и застрял на них, жалобно мяукая. Дэниелу пришлось карабкаться наверх и спасать его. А неблагодарный негодник его еще и исцарапал. Едва почувствовав прочную почву под ногами, котенок нырнул в кухонный буфет, где свалил на себя кучу кастрюль. Затем он исчез. В конце концов Госс обнаружила его в своем ящике для белья, где проказник отдыхал от трудов неправедных, устроившись на продырявленных чулках и изорванных в клочья трусиках.

Я предложила купить сорванцу кошачью клетку, но Кайли и Госс об этом и слышать не желали. И вот теперь, похоже, пришел конец его девятой жизни. Котенок был насквозь мокрый и казался совсем крошечным у меня на ладонях. Я приподняла беднягу за задние лапки, изо рта вылилось немного воды. Потом я прикоснулась губами к его мордочке и попыталась вдохнуть воздух ему в легкие.

Не помогло. Я растерла котенка полотенцем, чтобы хоть немного высушить его геройскую рыжую шкурку. Маленькое тельце бесчувственно перекатывалось у меня в руках.

– Мне очень жаль, Кайли, – пробормотала я. Девочка разрыдалась.

– Паршивое дело, – сказал Джейсон.

Мы стояли кружком и смотрели на несчастного котенка. И тут произошло нечто удивительное. Джекилл поднялась с мучных мешков и издала странный требовательный звук, словно хотела сказать: «Дайте мне!» Я положила полотенце на пол:

– Извини, Джекилл, не думаю, что…

Кошка недовольно зыркнула на меня, схватила Люцифера за шкирку и хорошенько тряхнула, а потом прижала лапой безжизненное тельце и довольно грубо принялась вылизывать ему мордочку. Хекл даже ухом не повел. Всем своим видом он показывал, что материнским инстинктом природа его не наделила. Я уже было решила, что Джекилл напрасно старается оживить этого задохлика, как вдруг комочек рыжего меха чихнул, вывернулся из-под заботливой лапы, еще раз чихнул и встал на ноги. Мокрый, но не сломленный. «Что ж, это было забавно, – словно говорил он, – а теперь что?»