Олег Сидельников - Нокаут

«Викинг», Джо и Сопако сошли с автобуса и направились к большому клубу с древнегреческим портиком и оштукатуренными колоннами, на которых углем и карандашом кто-то нарисовал сердца, пронзенные стрелами. Невдалеке стояло несгруженными на автомашинах штук двадцать новеньких стандартных нужников из досок. На их дверцах было аккуратно выведено масляной краской краткое ругательство.

Юный Джо обратил внимание на эту особенность и высказал смелое предположение о том, что надписи масляной краской на дверцах полагаются согласно стандарта.

— Без них, — пояснил он, — отдел технического контроля, должно быть, не принимает продукцию.

— Без болтовни! — оборвал Фрэнк. — Надо искать московских гастролеров.

— Клянусь святым деепричастием! — воскликнул юный искатель приключений. — Ты сегодня не в духе, Фрэнк. Боссу необходимо выпить пару коктейлей, развеяться.

— И выпью, — раздраженно отвечал Стенли. — Но прежде разузнаем о Женщинове.

Все трое вошли в просторный вестибюль. Ни души. Прошли в зрительный зал. Лев Яковлевич поднял с пола кусок афиши, прочитал отрывок фразы, набранной огромными буквами:

ТОЛЬКО ОДНО ПРЕДСТ…

— Это они иго-го-го-го-го-гу-гу-гу!!!— загремел «Викинг».

— Конечно-ого-го-го-ге-ге!!!— вскричал Сопако.

Джо от удивления выронил из рук папиросу, хотел что-то сказать, но и сам загремел:

— Ги-ги-ги-га-га-га!!!

— Ге-ге-ге-хо-хо-у-гу-гу!!!—донеслось со сцены.

Непотребные рокоты издавал маленький человек с ружьем. Продолжая грохотать, размахивая руками, он спрыгнул со сцены и побежал к посетителям.

— Ха-га-го-гу!!!— начал было «Викинг», но человек с ружьем, оказавшийся штатным затейником и по совместительству сторожем, не стал слушать, схватил Фрэнка за руку и потащил в вестибюль.

— Чего надо? — спросил он в вестибюле обычным человеческим голосом и пояснил недоумевающим посетителям. — Га-га-га… — акустика это. Недосмотрели архитекторы и строители. Когда зал полон — не так грохочет… но больше трех «га-га-га», а ежели аншлага нет — гибельно кричит!.. Вам чего надо?

— Видите ли, — начал «Викинг», — судя по обрывку этой афиши, в клубе выступали московские гастролеры, цирковые артисты…

— Арестованы, — отвечал вооруженный затейник.

— Как так? — воскликнули Фрэнк, Сопако и Джо упавшими голосами.

— А вот так. Разоблачили их. В горкоме комсомола прочитали афишу и усомнились. Позвонили навалоотбойщику Вратарскому и экскаваторщику с вскрышного разреза Рузметову. Они в прошлом году с туристской группой в Париже были, когда наши циркачи гастролировали. Рузметов и Вратарский, конечно, отвечают: «Лисина и Синьковскую знаем, жокеев Александровых видели, а Иамо-младшего или еще кого из афиши и духу там не было. Халтурщики, должно быть». Проверили — правда, халтурщики. Судить их хотели, да пожалели. Лягушку у Иамо реквизировали и отпустили их с миром.

— Где же они сейчас? — заволновался «Викинг», ему очень хотелось настичь нелегкую добычу — Женщинова.

— Кто их знает? Слышал, в Голодную степь подались. Там насчет концертов не очень жирно… Да куда же вы, граждане? Хоть бы потолковали еще. Скука смертная…

Не обращая внимания на причитающего затейника, «Викинг» широким шагом ринулся на улицу. За ним устремились его подчиненные.

— Сейчас же на автобус! — скомандовал Фрэнк.

Но Сопако взбунтовался. Он, по его словам, умирал от голода и жажды.

— Я хочу есть! Пить и есть! Это я вам говорю, — взмолился Лев Яковлевич.

Экс-казначея поддержал молодой Тилляев. Его привлекала перспектива пропустить стаканчик-другой, погорланить свои «ба-ди, ду-ди». Фрэнк скрепя сердце согласился с мнением большинства. Троица поискала глазами и увидела невдалеке зазывно голубеющую дверь. В пивной их словно ждал Алимджан Вахидов. Места за его столом были свободны. «Викинг» заказал выпить и закусить. Чокнулись вчетвером, а немного спустя пьяный от пережитого и выпитого Вахидов, не в силах побороть желание поведать кому-нибудь о своем горе, распахнул душу перед новыми приятелями. Почему он так поступил, он и сам не мог бы объяснить. Просто, очень захотелось, а толчком явилась чепуха. Раскисший от одной рюмки Джо похлопал Фрэнка по плечу и, глупо улыбаясь, промямлил:

— Злишься на нас, Фрэ… дружище? Задержка не по душе писателю? Ничего не поделаешь. Нас большинство. Не по вкусу машина голосования? Не горюй, отыграешься с голосованием в ООН.

И не то захохотал, не то заикал.

«Голосование!» — это обыденное слово разбудило в памяти Алимджана многое: взметнувшиеся вверх руки, острый звон председательского колокольчика… Голосовали трижды: предложение об исключении из партии поддержали тридцать семь человек, за строгий выговор, с занесением в учетную карточку — тридцать четыре. Воздержавшихся не оказалось. Опасались ошибки счетчиков, Потому и голосовали трижды. Счетчики с их возможной ошибкой явились лишь предлогом. Некоторые коммунисты, в том числе и секретарь партбюро, втайне надеялись, что при переголосовании изменится соотношение голосов. Но роковое отношение 37:34 словно было вылито из стали, ибо каждый поднимавший руку считал свое решение единственно верным.