Маргарита Южина - Под каблуком у синего ботинка

– Возьмите. Я из-за него столько страху сегодня натерпелась… Ну его. Вырасту, денег накоплю, сама себе куплю.

У Жоры растаяло сердце. Он вытащил тугой бумажник и отсчитал девчонке несколько купюр.

– Вот, на, иди купи себе свой, чтобы никто не отобрал.

Девчушка еще раз шмыгнула носом и уже совсем счастливая упорхнула со скамейки. «Группа захвата» только проводила ее взглядом.

– А у меня тоже телефона нет, – совсем слабенько пискнул Акакий Игоревич. – Сотового…

– Кака! Бесстыжие твои глаза! А этот-то! – Клавдия Сидоровна держала телефон Белкиной. – Он у нас будет, вдруг Белкина объявится или кто-то из ее знакомых, мы должны постоянно держать его при себе. Ну и пользоваться, в интересах следствия, так сказать.

Такое положение вещей Акакия устроило, и он тут же пристроил аппарат к себе на шею. Вообще, несмотря на неудачу, настроение у всех троих было приподнятым. Акакий выпячивал куриную грудь, дабы вся улица могла порадоваться его приобретению, Клавдия тоже, нет-нет да и поглаживала маленькую игрушку – символ прогресса, а Жора пыхтел от собственной щедрости. И только Роман, запертый в машине, имел вид глубоко удрученный.

– Ну, отцепляйте ваши наручники, а то я, как Полкан на цепи. Никуда не убегу, снимайте вашу красоту.

Однако детские наручники снять было не так просто. Сначала Жора пытался легонько открыть ключиком игрушечные кандалы, но ключик тут же сломался. Потом Клавдия Сидоровна ковыряла заколкой в хитром замке, но в результате руки Романа только туже затянулись. Потом приложился Акакий с гвоздем, но тоже безрезультатно. Пошли по второму кругу, но наручники держались намертво. Роман тихо выл, скорбно задирая голову.

– У меня есть пилочка для ногтей, может, перепилим цепочку? – предложила Клавдия Сидоровна.

– С твоей пилочкой мы до утра здесь царапаться будем. Топор надо, – посоветовал Акакий.

– Да вы сдурели! У меня же тут руль! – возопил Жора.

– А у меня руки! – вторил Роман.

– Так, может, вы того… сами решите вашу проблему? – заскучал по дому Акакий Сидорович.

– Здрассте – сами! Я что здесь – ночевать с ним буду?! У вас же дочь в этой… в ментуре! Вызовите по телефону, пусть откроет по-нормальному!

Тут уже возмутилась Клавдия Сидоровна.

– Как это она, интересно, будет по-нормальному игрушечные наручники открывать? Это твоя затея была, думай теперь!

– Я пи-ить хочу-у, – канючил Роман, – есть хочется-я.

– Вот гад! Это он специально на наши чувства давит! – вскинулся Жора и подозвал проходившего мальчишку: – Эй, парнишка, подойди сюда! Купи кока-колы бутылку, сдачу себе оставишь!

– А сами чего? Тут же рядом, – не торопился мальчишка заработать.

– Тебе что – лень? Видишь, сами в наручниках, отвязаться не можем!

– Фи, какая фигня! Чего тут отвязываться. Дайте-ка… Вот на эту штучку нажимаем и… пожалуйста! – без труда справился с замочком парнишка.

– Молодец! – выдохнул Жора и, вытянув из кармана Ромы смятую десятку, протянул ее пареньку. – Заслужил!

Роман только тихо всхлипнул, глядя, как паренек прячет его кровные в свой карман.

– Ладно, не переживай, – похлопала Клавдия Романа по плечу. – Ты нам, похоже, больше не пригодишься. Ходи пока, гуляй. Когда всех преступников поймаем, дело в милицию передадим, там придумают тебе наказание. А сейчас иди, только не забывай – у тебя подписка о невыезде!

– То есть как – «иди»? Мы его отпускаем, что ли? – всполошился Жора.

– А зачем нам его держать? Только молоко зря переводит.

При упоминании об этом продукте у Романа нервно задергался кадык.

– Да, лети, наш глубь мира, – произнес свое веское слово Акакий Игоревич, и Роман, выкарабкавшись из джипа, резво понесся подальше от машины, от наручников и вообще от всей этой недоброй компании.

– Мне теперь его будет не хватать. – Жора тоскливо глядел, как скачет к остановке этот «голубь мира». – Я как-то уже привык за эти дни, что надо о ком-то заботиться…

– Жениться тебе пора, Жорик, – проговорила Клавдия, маслено улыбаясь.

– Послушай меня – умного человека, лучше собачку возьми, – некстати влез Акакий и тут же вызвал у супруги бурю негодования.

– Это чем же, позвольте спросить, собачка лучше жены?! Это ты кого хуже собачки считаешь, меня?! Да какая собачка тебя столько вытерпит, гад?! Вон, у Шмелевых, какой мужик золотой, а и то собака у них прожила восемнадцать лет и не выдержала – скончалась! А жена Шмелева, между прочим, до сих пор ему верой и правдой, так сказать! А уж от тебя-то даже мои рыбки из аквариума выбрасываются, не то что собака!!