Галина Куликова - Банановое убийство

— Салют! — Стас немедленно уселся на ее стул, ничуть не заботясь, что оставил девушку стоять. — Можете продолжать, я вам ни чуточки не помешаю. Чем вы тут занимались?

— Мы, тут? — вежливо переспросил Сильвестр. — Мы тут изобличали преступника.

— Ну и как все прошло? — Стас икнул. — Пардон.

— Только приступаем к основной части. Так что вы как раз вовремя. Я думаю, отношения с Леонидом Николаевичем вы, Соня, выясните позже. А сейчас позвольте мне вернуться к тому, с чего начинались наши с вами отношения — к убийству Андрея Фофанова.

— Так все‑таки убийство! — воскликнула азартная Шура и поудобнее устроилась на своем стуле. — И вы прямо вот так вот нам сейчас выложите, кто убийца?

— Разумеется. Прошу простить, что не сделал этого сразу. Но тогда получилась бы неразбериха, а нам нужно было обязательно разобраться с историей про брата и сестру.

Сильвестр повернулся к Косте и торжественно сказал:

— Константин Чихачев. Я обвиняю вас в трех убийствах, которые вы совершили из корыстных побуждений. Ваша цель теперь совершенно ясна и понятна — завладеть фарфоровой статуэткой мастера Зарудного, которая имеет для вас особое значение.

После второго шока, который испытали все присутствующие, стало ясно, что Сильвестр на верном пути. Лицо Кости неожиданно и резко изменилось — оно стало таким злым и неприятным, что хотелось немедленно что‑то сказать или сделать, только чтобы стереть эту отталкивающую гримасу.

— Убийца?! Костя? — пискнула Тоня‑Соня. — Да это ерунда какая‑то… Если ему нужен был этот ангел, он сто раз мог его украсть…

— А! — воздел указательный палец Сильвестр. — В этом‑то все и дело! Краденый — он был ему не нужен. Вся соль его плана состояла в том, чтобы завладеть статуэткой легально, пользоваться ею открыто и получить огромную известность, даже славу.

Все смотрели на Сильвестра завороженно. Даже Леонид Николаевич поднял глаза. Они были подернуты пеплом. Однако же и в этом пепле сверкнула искорка любопытства. Он не мог заставить себя не слушать, он столько лет владел этим ангелом.

— Что я проглядел? — спросил он тяжелым голосом. — Что в этой чертовой статуэтке…

— Сердечко на конце подписи. Но вы не должны себя винить. Значение этого сердечка знал только один человек — возлюбленная мастера, польская аристократка Ева Спешинская.

Костя Чихачев так резко вскочил на ноги, что сидевший неподалеку Герман едва не свалился на пол от неожиданности.

— Заткнись! Заткнись, сукин сын! — закричал Костя, кинувшись на Сильвестра. — Я столько лет мечтал об этом дне, а ты все испортил! Испортил!

Он стал бить Сильвестра кулаками слева и справа, глаза его полезли из орбит, а на губах появилась слюна, потекшая вниз длинной лентой.

— Чего вы сидите? — взвизгнула Майя, толкнув Половцева в спину. — Спасите босса!

Половцев провел операцию по спасению Сильвестра блестяще. Пару секунд спустя Чихачев уже валялся на полу с разбитым носом и отнявшейся печенью.

— Не трогайте его, пусть приходит в себя, — лениво проговорил Стас, потирая кулак. — Если будет нужно, я добавлю.

Сильвестр поправил воротничок рубашки, выпил воды и продолжил, стараясь не смотреть на Чихачева, который лежал на боку, поджав коленки к груди.

— Итак, Ева Спешинская. Прелестная женщина, ради которой Зарудный был готов буквально на все. Она играла его сердцем, она хотела получить весь мир… Я не успел собрать всю информацию об этой женщине и ее связи с Михаилом Ивановичем Зарудным. Знаю только, что в одном подмосковном храме были украдены ценные иконы в драгоценных окладах. Иконы позже всплыли, а камни так и не нашлись. Кража произошла во время реставрации, в храме в это время как раз работал скульптор Зарудный.

— А можно покороче? — спросил у него из‑за спины Половцев. — У меня сегодня еще одно дельце наклевывается…

Майя попыталась испепелить его взглядом, но в организме старшего лейтенанта было слишком много жидкости, и он не горел.

— Можно и покороче, — кивнул Сильвестр. — В самом деле, я же не записывался в докладчики. Родители Константина, к сожалению, были горькие пьяницы. Полагаю, он всю жизнь мечтал о другой семье. Однажды он узнал, что его бабка по материнской линии носила фамилию Спешинская, пользовалась успехом в свете, кружила головы, о ней упоминается во многих старых монографиях… Думаю, им овладела идея‑фикс доказать и обнародовать свое родство с этой блестящей женщиной. Но кому был бы интересен какой‑то рядовой потомок светской ветреницы? Он решил искать повод, который мог бы вызвать интерес. Ему повезло. Он находит любовную переписку Евы Спешинской и Михаила Зарудного.