Галина Куликова: Клубничное убийство

Судя по всему, блондинка не собиралась говорить с Нифонтовым — ни о важном, ни о чем другом. Она поправила прическу и повернулась спиной к нему и лицом к выходу. В отчаянье он выхватил из кармана визитку с замусоленными углами — последнюю, которая сохранилась у него еще с прошлой работы, когда он возил большую шишку. Ручка была прицеплена тут же, к внутреннему карману на шелковой подкладке.

Растолкав посетителей, Нифонтов припал к стойке и написал крупными буквами на обратной стороне:

«Позвони мне. Вопрос жизни и смерти». Метнулся вслед за поразившей его воображение блондинкой, изловчился и сунул визитку в карман ее шубы. Шуба ускользнула. Она уплыла из рук Нифонтова, оставив после себя слабый запах духов с ванильным ароматом. Дверь хлопнула перед самым его носом.

И тут же он услышал тонкий и страшный женский крик. Крик бился где‑то рядом, в левом ухе, и Нифонтов рванул к нему, подчиняясь древнему инстинкту, о существовании которого он никогда, впрочем, и не задумывался. Сначала ему в лицо бросилась дверь с разлапистой буквой «Ж» на ней и белый кафель, а потом какая‑то растрепанная соплюшка в драных штанах прыгнула на него и вцепилась насмерть, как кошка, которую поднесли к ванне, полной воды. Рот ее был разинут, именно он исторгал тот жуткий вопль, от которого у Нифонтова сосало под ложечкой.

Он попытался стряхнуть девицу, крутнулся вокруг своей оси и тут наконец увидел… Увидел, что дамочка в коротких сапожках, та самая, с которой ссорился «треугольный» Серж, лежит на полу без движения. Лежит она в кабинке, скрючившись, и только ноги торчат из‑под приоткрытой двери.

Держа вопящую девицу двумя руками, Нифонтов сделал несколько нетвердых шагов и заглянул внутрь. Ему почему‑то сразу стало ясно, что перед ним мертвое тело. Вероятно, соплюшка поняла это тоже, иначе почему она так орала? Ни оружия, ни крови не было видно. Рядом с телом валялась раскрытая сумочка и согнутая стодолларовая купюра. На крючке, привинченном к перегородке, висела какая‑то блестящая финтифлюшка. Нифонтов приблизил к ней лицо, насколько это было возможно, и потряс головой, не веря своим глазам.

На крючке, зацепившись за него петелькой из серебряной тесьмы, висела елочная игрушка. Кот в сапогах — в шляпе с пером и с иезуитской улыбкой на обсыпанной блестками морде. Внизу, возле бачка, валялся глянцевый журнал «Блеск» с яркой обложкой, на которой плоско улыбалась известная фотомодель.

В туалет между тем набилась целая куча народу. У Нифонтова отняли девицу, чему он был страшно рад, и вытеснили его в предбанник. Минуту спустя он снова болтался возле гардероба, а потом непонятно как оказался на улице.

Воздух снаружи был таким холодным, что резанул легкие, словно ножом. Замороженные лужи напоминали лимонные кружки, посыпанные сахарным песком, и он наступал в них, слушая, как звонко хрустит под ногами. Прямоугольник неба, доступный взгляду, отсюда, снизу, казался черной полыньей, в которой плавал лунный обмылок. Нифонтову захотелось еще больше ветра и простора, он поймал такси и велел везти себя на Воробьевы горы. Как ехали, он не помнил. Ему казалось, он только что забрался на заднее сиденье, и вот усталый шофер уже велит ему вылезать.

Качаясь, Нифонтов добрался до места, откуда была видна вся Москва, оцепеневшая в объятьях морозной ночи. Он гикнул и помахал рукой неизвестно кому, сняв перчатку. Исполненная величия картина перевернула его душу. Город лежал в огнях, будто в осколках гигантского созвездия, которое со всего маху шарахнули о землю, и вздрагивал белыми догорающими звездами. Небо над ним было густо‑серым, дымным, словно от взметнувшегося ввысь пепла. Там, внизу, раскинулась столица непостижимой страны, которая читала гламурные книжки и травилась паленой водкой.

О том, что он стал свидетелем убийства, Нифонтов не думал. На следующий день все, что случилось с ним накануне, представлялось ему кошмаром. С кошмаром он расправился радикально — махнул рюмку водки и закусил холодным мясом. Жена с ним не разговаривала. Но на следующий день бабка привезла девочек, и жизнь постепенно вошла в нормальную колею. О блондинке Нифонтов постарался забыть, и это ему почти удалось.

Люся Антипова отличалась от большинства своих практичных сверстниц. Она мечтала не о легкой карьере и богатом муже, а об интересной работе и любимом человеке, который станет ей настоящим другом. Ее внешность служила ярким примером несправедливого отношения природы к романтически настроенным девушкам. Люся состояла из ключиц, локтей, коленок и славных глаз, которые могли смутить даже отпетого негодяя.