Алан Гордон - Тринадцатая ночь

Мы собрались в трактире отведать свежего пива. Я как раз сделал большой глоток, когда наше внимание привлек вошедший незнакомец. Сказать, что он выглядел как-то по-особенному, нельзя, потому что у него был самый обыденный вид: грязно-серый плащ поверх пропотевших штанов и усталые карие глаза над поникшими каштановыми усами. Но простой обыватель, попавший в компанию шутов, всегда будет выглядеть по-особенному — примерно так же, как серый воробей в окружении павлинов и попугаев. Облачением он походил на купца, а выправкой — на солдата; впрочем, в наши опасные и смутные времена от купца до наемника и обратно всего один шаг. Обмениваясь скандальными и пикантными новостями, старыми и новыми шутками, мы с коллегами оценивающе поглядывали на него, пока он пробирался между столами, прикидывая, кого из нас осчастливить вниманием. Наконец он присел рядом со мной и попросил прощения.

— Вы просите прощения? — удивился я. — Назовите сначала проступок, а уж тогда я решу, простителен ли он.

— Я тут ищу кое-кого, — сказал он на сносном тосканском диалекте, но с явным славянским акцентом. — Одного шута.

— А вы поищите вон там, где хозяин стоит, — посоветовал я.

Он посмотрел в ту сторону и увидел свое отражение в зеркале.

— Вот вы и нашли его.

— Я ищу одного особенного шута, — упрямо гнул он свою линию.

— Тогда вы не найдете никого, — сказал я. — Такого просто не существует. Если уж он стал шутом, то расстался со всеми особенностями. А ежели он особенный, то, значит, не шут.

— Какие-то у вас тупые шутки, — заметил он. — От члена гильдии шутов можно было бы ожидать большего.

— Сейчас я на отдыхе, — признал я. — Но в нужное время достану точильный камень разума и заточу свои остроты до остроты клинка. И все же какого шута вы разыскиваете? Возможно, я знаю его.

— Мне описали его как сумасбродного прохвоста в шутовском костюме и добавили, что его зачахшее остроумие оживляется после выпивки.

Его слова были встречены дружным смехом.

— Оглянитесь вокруг, и вы найдете здесь двадцать таких прохвостов. Да еще с полсотни прозябают в Доме гильдии.

Мои коллеги приветствовали незнакомца поразительным многообразием фырканья, хрюканья и прочих подобных звуков. Как я уже сказал, мы на отдыхе. Хороший материал приберегается для выгодных клиентов. Незнакомец слабо улыбнулся и вновь заговорил:

— Его зовут Фесте.

Сумбурная разноголосица продолжалась как ни в чем не бывало, никто даже глазом не моргнул при этом имени. Вот что значит многие годы учиться скрывать чувства.

— Мне приходилось слышать это имя, — задумчиво произнес я, — однако он давненько не заглядывал сюда. Не знает ли кто-нибудь, где он нынче кормится?

Никто, естественно, не знал. Я повернулся обратно к чужаку.

— Могу лишь сказать вам, что он появляется тут время от времени. И оставленное здесь сообщение непременно достигнет его ушей.

Мужчина внимательно посмотрел на меня.

— Я заехал сюда, желая оказать услугу одной даме. Мне некогда здесь задерживаться, меня ждут дела в Милане. А сообщение от нее короткое.

— Тем легче его запомнить. Выкладывайте.

— Орсино умер.

«Спокойствие, полное спокойствие», — приказал я себе.

— От естественных причин?

— Нет.

— Тогда от чего же?

— Его тело нашли у подножия скал. Многие знали, что он любил бродить по обрывистому скалистому берегу, погрузившись в свои мысли. Полагают, что он оступился на краю и полетел вниз. Несчастный случай.

— А герцогиня?

Он бросил на меня острый взгляд.

— Откуда вы знаете о герцогине?

— Где есть герцог, там обычно бывает и герцогиня. Как поживает эта дама?

— Она в глубоком трауре. Семь дней она не отходила от гроба, поливая цветы своими слезами. Потом удалилась во дворец и с тех пор не покидает его.

— Печальное состояние дел. А в каком состоянии дела государственные?

— Когда я оттуда уезжал, все пребывали в замешательстве. Молодому герцогу всего одиннадцать лет, и регента еще не назначили.

— Давно ли произошла трагедия?

— Недели три назад.

Я с безразличным видом хлебнул пива, делая вид, что запоминаю его послание.

— Что ж, если это все, что вы хотели сказать, то я передам ваше сообщение. Если ваш Фесте заглянет сюда в ближайшем будущем и окажется достаточно трезвым, чтобы услышать его, а я буду достаточно трезв, чтобы вспомнить, то я передам, а он услышит. Только это я и могу вам обещать.