Алан Гордон - Тринадцатая ночь

Огонь перекинулся на ближайшие ряды зрителей, и они с криками разбегались, пытаясь затушить воспламенившуюся одежду. Более сообразительные селяне, бросившись к пострадавшим, валили их на землю и катали по снегу, чтобы потушить пламя. Переполнявшие площадь люди стремительно разбегались, и многие падали под натиском более сильных и напористых соседей.

Виола металась, крича и разыскивая Марка. Я махнул ей рукой, и она, подбежав к сыну, прижала его к себе и заплакала. Я поднял их с земли.

— Уводите его отсюда, — крикнул я. — Бегите в дом, заприте ворота и выставьте охрану.

Она молча посмотрела на меня, кивнула и потащила мальчика прочь. Он был потрясен, но не ранен.

С какой-то мистической силой языки пламени расползались по декорациям, словно жаждали удовлетворить свои злодейские желания. Галопом прискакал Перун. Впервые я обрадовался при виде него.

— Назад! — громогласно приказал он толпе. — Эй, стражники! Ломайте декорации.

Два стражника, прибежавшие с длинными пожарными баграми, начали тянуть вниз верхние опоры. Тут взорвался третий мешочек пороха, и новый столп искрящегося пламени вызвал у толпы очередной, еще более жуткий приступ паники. Ветер раздувал охваченные огнем занавеси, растаскивая по площади горящие обрывки. Пожар быстро добрался до райских высот и принялся пожирать стоявшие там два трона.

— Тащите ведра! — крикнул Перун. — Везите бочки с водой!

— Нет! — завопил я в ответ, и он яростно сверкнул на меня глазами. — Тащите песок с берега! Разве вы не знаете? Это же греческий огонь [28]. Вода не остановит его.

Осознав мою правоту, он пронесся на лошади к краю толпы и отобрал у одного из поселян лошадь с телегой.

— Залезайте, — велел он мне, и я запрыгнул туда с двумя стражниками и одним горожанином.

Перун хлестнул лошадь вожжами, и испуганное животное во весь опор понеслось через толпу, разгоняя людей в разные стороны. Когда мы доехали до юго-западных ворот, один из стражников спрыгнул с телеги. Захватив из сторожевой башни несколько лопат, он догнал нас на берегу.

Мы разбросали лопатами снег и в бешеном темпе начали нагружать песком телегу. На берегу появилось еще несколько повозок.

— Назад, скорей! — заорал Перун. — Нет времени заполнять их доверху. Грузите, сколько сможете, и возвращаетесь на площадь.

Перун нахлестывал тяжело нагруженную лошадь, а мы, спрыгнув с телеги, подталкивали ее, чтобы увеличить скорость. Вернувшись, мы обнаружили, что голова дьявола еще вовсю полыхает. Все декорации были охвачены греческим огнем. Мы взялись за лопаты и начали засыпать пламя песком.

Перун трудился рядом со мной, чертовски ловко орудуя лопатой.

— Откуда вам, купцу, знать о греческом огне? — крикнул он, когда мы все засыпали.

— Однажды в Алеппо мне довелось увидеть, как действует эта зажигательная смесь, когда там отражали нападение корсарских кораблей, — ответил я. — Ее швыряли с портовых башен. Корабли загорались как солома, несмотря на то что на море бушевал шторм. В живых там никого не осталось. Столь редкое зрелище трудно забыть.

— Вот именно, такое не часто увидишь! — рявкнул он. — Что бы вы там ни говорили, но на купца вы совершенно не похожи!

— Я хочу помочь вашему городу, — возразил я.

К нам подбежал епископ, все еще украшенный фальшивой бородкой. Он схватил Перуна за руку. Капитан развернулся и оттолкнул его, поначалу не узнав в таком обличье. Потом он признал епископа и начал извиняться.

— Собор! — простонал епископ. — Спасите собор!

Занавес, изображавший рай, оторвался от креплений и, полыхая, грозно парил в воздухе, словно ангел мести. Он опустился на леса, пристроенные к фасаду собора. Снег не выпадал уже со дня святого Стефана, и поэтому перекрытия лесов и холсты давно пересохли. Они быстро задымились и вспыхнули.

Перун обернулся ко мне.

— Раз уж вы хотите помочь нашему городу, то следуйте за мной, — с какой-то горькой усмешкой сказал он.

Вытащив меч, капитан побежал к лесам и начал забираться на них, не обращая внимания на разгорающееся пламя.

И я, как дурак, бросился за ним.

— Надеюсь, вы не боитесь высоты, — проревел он. — Нам придется забраться на самый верх и обрубить холсты. Если повезет, мы спасем эту громадину.

Я полез следом за ним. Высота-то меня не беспокоила. Но пламя ползло за мной по пятам.

Забравшись на самый верх, Перун начал рубить узлы, крепящие полотнища к лесам. Добежав до другого конца фасада, я занялся тем же. Когда мы встретились посередине, верхний ряд полотнищ уже слетел на землю, и двое стражников оттаскивали их подальше от ступеней. Нам предстояло пройтись еще по пяти этажам, а средний ряд уже был объят огнем.