Сергей Нуриев - Идолов не кантовать

— Ну что ж, прощайте, — сказал председатель с сожалением. — Берегите себя. Не лежите на сквозняке — гланды воспалятся, и, когда вас хватит аппендицит, вы не сможете призвать кого-нибудь на помощь и так и умрете. А ведь вы еще нам очень нужны. Партия приготовила для вас особое задание — террористический акт. Вы зачислены в ударную группу. Поздравляю.

Афанасий Ольгович стал хрипеть и тянуть куда-то вперед дрожащие руки. На этот раз он не притворялся.

Однообразные выходки больного начали навевать на чекиста скуку. Посмотрев на Цапа еще несколько секунд, он отвернулся и ушел, теша себя мыслью, что досадил предателю всем, чем мог.

Кандидат от аграриев был потерян. На нем можно было ставить крест.

Христофор Ильич Харчиков, закинув ногу на ногу, сидел в кресле председателя и нетерпеливо барабанил пальцами по полированному столу. Взгляд его скользил по потолку, по стенам, сам он беспрерывно зевал, не прикрывая рта, передвигал с места на место канцелярские принадлежности и вообще имел рассеянно-надменный вид государственного мужа, которому пришлось отвлечься от важных дел из-за каких-то пустяков.

Кроме Харчикова в конторе находились секретарша и Куксов. Владимир Карпович зашел сюда получить кое-какие инструкции и, не найдя председателя, ожидал теперь его на стуле для простых посетителей. Он украдкой косился на соратника и даже начинал ему завидовать. По всему было видно, что тот вьполнил какое-то чрезвычайное задание и явился, чтобы получить поощрение, а то и продвижение по службе. Владимиру Карповичу очень хотелось узнать, в чем тут дело, но он стеснялся задавать вопросы первым. Харчикову также не терпелось похвастаться своими заслугами, и после долгого томления он обратился к секретарше:

— Петровна, когда же наконец придет председатель?

— Через десять минут, — сонным голосом сообщила секретарша.

— Ты мне говорила это еще час назад. Он мне срочно нужен.

Владимир Карпович, распираемый любопытством, не выдержал:

— Что это вы так взволнованы? Трудности с избирателями?

Прежде чем ответить, Христофор Ильич выскреб линейкой из-под ногтя грязь и только потом небрежно сказал:

— Трудностей никаких. Просто печать нужно поставить в одном документе.

— Уходите от нас? — спросил Куксов с сарказмом.

Харчиков одарил дворянина презрительным взглядом и, видимо, решив, что говорить с ним не о чем, бросил в сторону Петровны:

— Я тyт контракт с иностранцами заключил. Ожидаются большие валютные поступления.

— Неужели кипятильники всyчили?! — ужаснулся представитель монархистов.

— Нет, не кипятильники, — проговорил Христоофор Ильич, гордо рассматривая свои ногти. — Я им Ленина продал.

— Какого… Ленина?

— Ну конечно, бронзового, глупый вы человек. Не живого же. Памятник я им продал.

— То есть как это вы его продали? Он же не ваш!

— Свое и дурак продаст, а ты попробуй продать чужое.

Куксов не нашелся что ответить и, отвернувшись, угрюмо пробурчал:

— Не успел депутатом стать, а уже родину расспродает.

Христофор Ильич пропустил замечание мимо ушей, встал и ровной походкой направился к выходу.

— Петровна, передашь председателю, что сделка состоится в шесть часов. Пусть возьмет печать и подойдет прям на площадь. Там и решим все формальности, — проговорил он и, не прощаясь, хлопнул дверью.

Куксов только крякнул и перевел взгляд на секретаршу, надеясь вместе с ней осудить неслыxанную дерзость Харчикова. Но Петровна продолжала хранить вечное спокойствие на своем коровьем лице и с силой ударяла по клавишам машинки. Вскоре, убаюканный ее размеренным щелканьем, Владимир Карпович уснул. Он расслабился, сполз со стула и откинул голову назад. Челюсть его отвисла, и изо рта вывалился язык. В целом он выглядел беззащитно и довольно глупо, как обычно выглядят заснувшие в электричках и вагонах метро пассажиры. Должно быть, Куксов выглядел еще и смешно, потому что разбудил его чей-то смех. Потомственный дворянин разлепил один глаз и увидел товарища Мамая и товарища Степана. Они стояли перед ним, тыкали в его размякшее лицо пальцами и дружно ржали.

"Прямо как дети", — с неудовольствием подумал Владимир Карпович, окончательно просыпаясь и утирая слюни.

— Заработались вы, товарищ Куксов, — весело сказал Потап. — Себя совсем не жалеете. Идите-ка лучше домой, отдохните.