Юлия Климова - Вредная привычка жить

– Вас что, здороваться не учили?

– Привет, – ухмыльнулся волшебный начальник отдела планирования, – ты спроси, занят он там или нет?

– А почему вы мне тыкаете? – поднимаясь из-за стола, спросила я. – Кажется, пятки я вам не щекотала и ложе с вами не делила!

Услышав про пятки, Семенов побагровел.

– Ты что себе позволяешь, соплюшка! – вскричал он, швыряя в меня свои бумаги.

Я метнула в него степлер, промахнулась, и он вылетел в коридор.

– Ты думаешь, переспала с начальником, так теперь можешь здесь командовать?! – еще громче закричал Семенов.

– Как смеете вы, жалкий, крашенный под мумию червяк, говорить мне подобное! – подходя ближе к противнику, воскликнула я.

– Все знают, чем ты здесь занимаешься!

– А вам завидно, что ли? Еще бы – Хрустящий Батончик весь размок от обиды!

В это время открылись двери двух кабинетов: Воронцов и Любовь Григорьевна наконец-то вышли на шум и непонимающе уставились на нас.

Мои последние слова больно задели самолюбие Бориса Александровича, и он в порыве не то ярости, не то некой сексуальной агрессии, направленной на объект своего вожделения, бросился на меня и повалил на стол.

Воронцов в секунду отодрал его от меня и оттащил в сторону, но я, как кошка, которой наконец-то дали возможность расквитаться со всеми помойными котами, так и накинулась на Семенова.

Во мне было столько какого-то непонятного страдания и страха, во мне было столько… непрощения неизвестно кому и за то, что я должна покинуть ставшее родным гнездо, что в своем гневе я была искренна и неудержима.

Любовь Григорьевна схватила меня за руку и стала тянуть на себя.

– Хватит! – закричал Воронцов, но я была невменяема.

Я дубасила Семенова, он уворачивался, Любовь Григорьевна своими тонкими ручонками пыталась меня угомонить, Борис Александрович во всей этой сумятице успевал выкрикивать различные гадости в мой адрес, и я тоже не оставалась в долгу.

– Ты секретуткой была, секретуткой и останешься, ты – никто! – кричал Семенов.

– Да уж куда нам до таких Хрустящих Батончиков! – вырывая с мясом пуговицы из рубашки противника, отвечала я.

Из коридора повалил народ. Воронцову это все уже надоело, он оттолкнул в угол Семенова и схватил меня за руку.

– Я сказал – хватит! – прикрикнул он на нас.

Я вырвалась и бросилась к столу, смела на пол все бумаги, пнула их ногой и сказала:

– Работайте тут сами, без меня, вы мне все надоели!

Схватив сумку, я выбежала из приемной.

Вот и все: я вновь безработная… Как просто…

Около метро я купила себе вафельный стаканчик с мороженым и, сев на скамейку, позвонила Альжбетке.

– Как там у вас?

– Билеты уже есть, Солька закупила продукты в дорогу, сейчас бегает по магазинам, чемодан с каким-то двойным дном ищет, чтобы деньги убрать.

– Молодцы, – сказала я. – Только кажется мне, что одним чемоданом мы не обойдемся.

– А ты там как?

– Все по плану, – сказала я, и первая слеза покатилась по щеке, – я там больше не работаю, скоро буду дома.

– Будем ждать, – сказала Альжбетка и отключилась.

Вторая слеза покатилась…

Я плакала сильно и горько, с какой-то злобой я откусывала мороженое, которое на вкус казалось мне соленым.

Домой я пришла в шесть. Могла бы и намного раньше, но я немного прогулялась возле пруда, купила белый батон и покормила уток. Успокоившись, я напомнила себе: все, что ни делается, – к лучшему, и только после этого отправилась к девчонкам.

Вещи у меня были почти собраны, вчерашняя ночь не прошла даром. Сложнее было с Альжбеткой, она никак не могла определиться – что брать, а что нет. Когда я увидела, сколько у нее вещей, я просто упала.

– Зачем тебе столько тряпок?

– Я без них жить не могу, – надув губы, сказала Альжбетта, – и не говори только, что мне нельзя это все взять с собой.

– Каждая из нас берет только по чемодану, – сказала я, – мы же вчера так договорились. Так что вешай все обратно в шкаф. Когда мы вернемся, будешь носить это свое любимое барахло.

– Когда мы вернемся, – заныла Альжбетта, – это все уже выйдет из моды!

– Купишь себе еще, мы же будем богаты.

– Как ты не понимаешь, мне именно эти вещи нужны и их мне жалко.

– Альжбетта, тут и понимать нечего: один чемодан – и точка.

Альжбетка поплелась к дивану, где была свалена основная масса ее вещей, и, вздыхая, стала вешать все обратно в шкаф.

– Где Солька? – спросила я.

– Я же говорю, ищет чемодан.

– Сколько можно его искать, нам еще к моей маме заезжать, и не факт, что она нас впустит после десяти. Еще и на поезд надо бы не опоздать.