Юлия Климова: Смейся, Принцесса!

© Климова Ю., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

За три месяца вряд ли можно повзрослеть, но именно это со мной случилось. Я стала более спокойной, сдержанной, вдумчивой и терпеливой. Иногда казалось, будто ноги и руки вытянулись сантиметров на двадцать, чего попросту не могло произойти, а шея… О, на лекциях она практически скрипела от напряжения.

– Еще пять минут, и ты превратишься в зануду, – посмеивалась Симка, многозначительно приподнимая брови и улыбаясь. – Знаешь, я начинаю бояться за твой рассудок. Не забывай, это я, а не ты, обещала родителям стать лучшим финансистом столетия.

В профилактических целях Симка рисовала на полях моих тетрадей дурацкие точки, закорючки и рожицы, а после с наслаждением впитывала ответную реакцию (я издавала тихие стоны отчаяния, ерзала, грызла ручку и… смеялась).

Все же здорово учиться вместе с подругой: сидеть рядом, шептаться, осторожно толкать друг друга локтями, обсуждать все подряд, обмениваться быстрыми взглядами, пить чай или кофе на первом этаже в столовой и размышлять о будущем. «Экономика отныне и навсегда принадлежит нам!» – объявила в сентябре Симка, когда мы впервые переступили порог университета, и в конце октября я уже ничуть не сомневалась в этом.

Учеба могла быть в тягость кому угодно, но только не мне. Я отчаянно ждала окончания лета, чтобы, вырвавшись из стен бабушкиного дома, получить дополнительную порцию свободы, и этот счастливый момент наступил! Теперь первая половина дня всецело принадлежала мне, ее не нужно было делить ни с Эдитой Павловной, ни с Корой, ни с Семеном Германовичем, ни с Валерией. Но, конечно, это вовсе не означало, что тяжелая тень фамилии Ланье перестала падать на мою светлую голову. Она падала. Да еще как.

Я могла скучать лишь по Нине Филипповне и всегда радовалась нашим редким, почти тайным встречам в кафе. Почти тайным, потому что бабушка за три месяца ни разу не произнесла имя своей дочери, моей тети, и не стоило сомневаться: прощения в ближайшее время никто не получит. Эдита Павловна, мягко говоря, не терпела непослушания, а Нина Филипповна осмелилась сбежать из дома с семейным врачом – громоподобным, необыкновенно добрым великаном Львом Александровичем Брилем. Только при одном его появлении все болезни, а также тягостное уныние мчались прочь, не оглядываясь и больше не надеясь на триумф. Именно поэтому бабушка не отказалась от врачебных услуг Льва Александровича, она по-прежнему набирала номер Бриля при любом недомогании и требовала к себе повышенного внимания. Иногда в общении была сдержанна и холодна, а порой делала вид, точно ничего не произошло. «Дочерью больше, дочерью меньше», – однажды с усмешкой прокомментировала Кора и, прищурившись, изучающе осмотрела Бриля с головы до ног. В ее серо-голубых глазах на миг вспыхнул огонь, губы дрогнули, длинные красные ногти отбили короткую дробь по темной лакированной столешнице. Кора резко отвернулась, и мне лишь осталось гадать, как она относится к побегу и замужеству Нины Филипповны: иронично, с презрением, одобрительно или с завистью?

Обручальное кольцо на пальце Льва Александровича всегда притягивало взгляд – простое, широкое и блестящее, оно для меня являлось символом счастья, нерушимой гарантией того, что будущее обязательно сложится хорошо. Когда я вдохновенно рассказала об этом Симке, подруга ответила, что я ненормальная и в жизни все проще. «Любовь… м-м… она… м-м… босая. Понимаешь? Кольца и штампы в паспорте ничего не значат. Все эти бумажные обязательства, знаки… Ерунда! Она босая, – пытаясь доходчивее объяснить, повторяла Симка. – Вот точно говорю – босая!»

Свадьбы не было. В ней попросту никто не нуждался. В конце сентября Нина Филипповна и Лев Александрович сходили в загс и расписались. Я была первой, кто узнал эту замечательную новость (минут пять стояла у окна, сжимая в руке мобильный телефон, и улыбалась).

«Все же наша тетя – блаженная, – позже высказала свое мнение Лера. – У Бриля полно денег, он вполне мог сыграть свадьбу в первоклассном ресторане и…» Слова двоюродной сестры я пропустила мимо ушей, мои мысли уже неслись к Тиму.

Тим.

Да…

Только Симка знала о наших отношениях, ну и конечно, Господь, на которого я последнее время особенно уповала. Если Нина Филипповна вырвалась из дома Ланье, то я по-прежнему находилась под неусыпным контролем бабушки и не имела права встречаться с кем хочу, делать что хочу и любить кого хочу. Разве Эдита Павловна одобрила бы мои чувства к Тиму – ее служащему, шоферу и помощнику по хозяйству? Моя «вольность» тянула как минимум на смертную казнь… Нину Филипповну за гораздо меньшую провинность (все же Бриль обеспеченный человек, а это Эдита Павловна ценит) решительно и безжалостно вычеркнули из списка дочерей.