Гунар Цирулис - Магнолия в весеннюю метель

Впоследствии Находко не мог объяснить, какая гипнотическая сила заставила его пренебречь привлекательным убежищем и продолжать мучительный спуск.

Конкретная цель придала ему сил, и не очень большое расстояние Находко преодолел относительно быстро. Он осторожно отделил бумагу от мокрых перил, сунул в карман и пустился в обратный путь, В комнате Приедитиса Находко зажег свет и попытался разобраться в расплывшемся от влаги тексте. Как ни странно, лучше всего сохранились места перегиба бумаги, благодаря чему удалось прочитать обращение «Уваж. тов. Кундзиньш», а также цифры под неразборчивой подписью: «1105». Стоп, стоп, это ведь, кажется, номер комнаты профессора Березинера? Находко схватил телефонную трубку.

— Товарищ Кундзиньш, это беспокоит капитан Находко… Вы не помните, о чем писал вам Григорий Ильич Березинер? Может быть, сообщал, когда собирается вернуться с рыбалки?

— Мне? — непритворно изумился Кундзиньш. — Да мы даже и не знакомы как следует. В первый день он подошел к нашему столику и представился, но с тех пор мы разве что здоровались… Нет, милый друг, вы что-то перепутали. А где вы сейчас вообще — все еще между небом и землей?

— В приежциемской конторе связи!

Кундзиньш не понял сарказма и бодрым голосом, плохо сочетавшимся с его последующими словами, попрощался:

— Ну и слава богу! Потому что я хотел уже запереть балкон и идти спать.

Находко задумчиво смотрел на найденную записку, сохнувшую сейчас на пластмассовом абажуре лампы и испускавшую струйки пара. Штрихи все более приобретали фиолетовую окраску, но не желали складываться в буквы. Хотя капитан и не был уверен, что это почерк Березинера, интуиция подсказывала, что писал записку обитатель 1105-й комнаты. Какую информацию хотел он сообщить Кундзиньшу, почему не воспользовался телефоном или не передал письмо в руки адресату — дать ответ на это мог только сам профессор. Находко набрал номер Березинера, затем позвонил администратору и получил ответ, что рыболовы еще не возвращались. После мгновенного колебания он попросил разыскать Приедитиса и сказать, чтобы тот поднялся в свою комнату: продолжать ночной эксперимент у Находко не оставалось ни малейшего желания.

Когда в четыре часа с минутами раздались прерывистые сигналы электронного будильника, Григорий Березинер проклял свой характер, упрямо не желавший согласиться с тем, что в его возрасте рыбалка ранним утром вовсе не является удовольствием, а, скорее, нарушает привычный режим. Теперь до самого обеда не избавиться от головной боли… Если верить тому, что бессонница является первым признаком возраста, то профессор был еще весьма молод, потому что мог с удовольствием проспать двенадцать часов, не раскрывая глаз. Но начальник районной милиции уверял, что судак клюет только в предрассветные сумерки, и он, как последний дурак, не решился отказаться.

После холодного душа, который Березинер ненавидел хуже зубной боли, но считал единственным способом сохранить необходимую форму, на сердце немного полегчало, и когда десять минут спустя он влезал в зеленый «газик» райотдела внутренних дел, уже трудно было сказать, кто из двух седоков профессор, а кто — его бывший студент. Даже не выспавшись, он выглядел моложе своих шестидесяти семи лет — стройный, с узкой головой, коротко подстриженными седыми волосами, с пристальным взглядом за стеклами очков в белой металлической оправе. Худое лицо выдавало в нем кабинетного работника. Березинер принадлежал, безусловно, к тем людям, которые, не повышая голоса, всегда могут настоять на своем. Начальник райотдела милиции Ральф Клиншкалнс был, напротив, тучным и рано облысевшим сорокалетним человеком с одышкой, плоскостопием, потливостью в подмышках и прочими трафаретными приметами комического персонажа. Он тоже не был присяжным рыболовом, озеро с его особенностями знал только по рассказам сослуживцев, но чего только человек не сделает ради некогда обожаемого преподавателя, обладавшего связями даже на самых высоких уровнях министерства!

На озере они оказались не первыми. В комнате отдыха базы уже шевелились приехавшие еще с вечера спиннингисты: делились опытом, хвастались импортными катушками и самодельными блеснами. Когда выяснилось, что среди ночевавших есть и несколько женщин, настроение Березинера значительно улучшилось: как знать, может быть, и был свой смысл в раннем вставании… После утреннего кофе профессор окончательно примирился с судьбой. Успеется еще чувствовать себя дедушкой и ограничивать круг своих интересов проблемами кафедры — пока ранним утром кофе доставляет удовольствие и прекрасный пол волнует, ничто еще не потеряно. И правильно, что он вырвался из своей повседневности, забрался в этот уголок Латвии и сейчас готов с удочкой в руках тряхнуть стариной.