Шарль Эксбрайя: Заговор корсиканок

– Ну, друг – слишком сильно сказано… В прежние времена, когда я еще не отошел от дел, мы и вправду виделись довольно часто…

– То же касается Акро, Пелиссана, Бенджена и Бэроля?

– Честно говоря, я вроде бы слышал эти имена, но довольно смутно представляю, о ком вы говорите…

– Вам действительно изменяет память, Консегюд, поскольку все эти люди входили в вашу банду.

Гангстер пожал плечами.

– Скажем, я предпочитаю не вспоминать о таких вещах, и потом… все это было так давно…

– Я придерживаюсь иного мнения.

– Позвольте заметить, господин комиссар, что в таком случае вы глубоко не правы. Однако, я полагаю, вы заставили меня приехать сюда вовсе не для того, чтобы поговорить о прошлом?

– Сегодняшнее тройное убийство совершили Фред Кабри и его приятели.

– Не может быть!

– Не только может, но, несомненно, так и было.

Гастон как будто погрузился в размышления.

– Видите ли, господин комиссар, – наконец проговорил он, – в те времена, когда мы с ним еще встречались, Фред никогда не совершил бы такой глупости! Так что, невзирая на ваши утверждения, уж простите, никак не могу поверить… Конечно, если он сам признался…

– Пока нет.

– Вот как? В таком случае… У вас есть свидетели?

Оноре вовремя заметил ловушку.

– К несчастью, нет.

– Тогда вы, вероятно, не испытываете полной уверенности…

– О да! Он хотел отомстить за свою жену Анаис, которую Пьетрапьяна отправил в Бометт [3] Название тюрьмы. – Примеч. перев. .

– Господин комиссар, в мое время мужчина, по крайней мере настоящий мужчина, не стал бы убивать полицейского только потому, что его жену посадили в кутузку!

– Надо полагать, нравы переменились.

– Очень жаль, если так… А это тот Пьетрапьяна, что жил в «малой Корсике»?

– Совершенно верно.

– Я знал его в лицо и его красавицу жену, да и отца, впрочем, тоже… старого Доминика… Так их убили?

– Да.

– Надеюсь, хоть бабушка и малыши спаслись,от избиения?

– Да, слава Богу… Базилия была в Ницце вместе с детишками.

– В такой чудесный день?

Сервионе вдруг стало страшно за старуху и малышей. Умный и хитрый Консегюд быстро сообразил, что если убийцы не заметили Базилию, значит, она где-то пряталась и, следовательно, могла наблюдать за каждым их шагом.

– Оставьте нас, Кастелле.

Инспектор вышел, и Гастону на мгновение стало страшно. Почему полицейский вдруг решил избавиться от свидетеля? Это неприятно напомнило старые времена, когда из Консегюда выколачивали показания.

– А теперь внимательно выслушайте, что я вам скажу, Консегюд.

Сейчас комиссар заговорил совсем другим тоном, и Гастон почувствовал, как у него вспотели руки.

– Я очень любил Антуана Пьетрапьяна… его жену и отца…

– Я знаю, но…

– Пьетрапьяна были корсиканцами, как и я… А мы, корсиканцы, не привыкли молча сносить удары.

– Еще раз повторяю вам, господин комиссар, я…

– Вы не понимаете, зачем я все это говорю именно вам? Да по самой простой причине, Консегюд! Моих соотечественников убили Кабри и его дружки, а поскольку я не сомневаюсь, что, несмотря на все уверения, вы по-прежнему остаетесь главарем банды, вы тоже замешаны в этом деле. Меня бы даже ничуть не удивило, если бы вы и организовали всю операцию.

– Клянусь вам, господин комиссар…

– Идите к черту со своими клятвами! Это я вам клянусь, что, если сумею доказать ваше участие в убийстве, вам уже не придется стареть в Мон-Бороне!

– Господин комиссар, я протестую…

– Нет!

Консегюд напрягся, словно готовясь прыгнуть на врага, но, во-первых, он уже утратил прежний боевой запал, а во-вторых, Сервионе, как бы Гастон ни пыжился, нагонял на него панический ужас.

– И еще один совет, Консегюд: если, к несчастью, со старой Базилией или тремя сиротами что-нибудь случится, я буду считать виновным вас.

– И что это значит?

– А то, что я прикончу вас собственными руками… или позабочусь, чтобы это сделали другие…

– Но вы… вы не имеете права!

– Положитесь на меня, я не стану рассуждать о правах!

Хозяин «Веселого матроса» славился на всю округу как добродушный и компанейский парень. До глубины души он ненавидел только две вещи на свете: работу и полицейских. Первую – за то, что она, по его мнению, вредит здоровью, а вторых – потому что не раз сажали его в тюрьму. Но если повседневную работу Юбер мог свалить на свою законную супругу Антуанетту, то от полиции ему приходилось отбиваться самостоятельно.

Едва хозяин «Веселого матроса» успел устроиться в зеленой беседке под сенью виноградных лоз (уютнейший уголок, куда допускались лишь несколько самых близких друзей) и попробовать первый за этот день пастис, как появилась Антуанетта, ведя за собой незнакомого молодого человека. Богатый жизненный опыт сразу подсказал Юберу, что это полицейский.