Елена Логунова - На сеновал с Зевсом

— К госпоже Лушкиной, — веско ответил Юстас, на ходу ловко распахнув и тут же шумно захлопнув служебное удостоверение.

— Позвольте, я вас одену! — Приятно фигуристая девушка выскочила из-за стойки с халатом в руках.

— Лучше разденьте! — пробормотал Алекс, непроизвольно облизнувшись.

За эту вольность Юстас наградил балагура сердитым взглядом, а медсестричка выдала слишком короткий халат с подозрительными рюшечками на рукавах.

— Слышь, Юрка? Тебе не кажется, что это женский халатик? — с сомнением разглядывая большую перламутровую пуговицу и незряче спотыкаясь, задумался Алекс.

— Неважно!

Юстас остановился под дверью, снова поправил узел галстука и четко, как дятел, постучал:

— Тук-тук-тук-тук-тук! Галина Михайловна, вы позволите?

— Да.

Возле широкой кровати, как часовой, высилась капельница. Женщина, лежащая в постели, показалась Алексу очень старой. Казалось странным, что эта некрасивая пожилая особа обожает молодых мужчин атлетического телосложения и не стесняется добиваться их внимания всеми возможными способами. Алекс на всякий случай постарался ссутулиться. Он успел навести справки и выяснил, что Галина Лушкина, владея контрольным пакетом акций спортивного клуба «Геракл», предпочитает получать свои дивиденды натурой. И в ночных клубах города ее хорошо знают и ценят, как постоянного клиента, если не сказать — оптового покупателя. А уж о том, как утомительно внимательна Сама Лушкина к молодым и симпатичным подчиненным мужского пола, Алексу не раз рассказывал Юстас. Бедный Юрка! В самом начале своей работы в «ЮгРосе» он, чтобы избавиться от приставаний хозяйки, вынужден был наврать про бандитскую пулю, отстрелившую отнюдь не ухо! Ну, за те деньги, которые там платят начальнику охраны, можно и евнухом прикинуться.

Алекс с трудом подавил неуместный смешок и спрятал раскрасневшееся лицо за плечом Юстаса, но тот качнулся в сторону:

— Галина Михайловна, это тот самый человек, о котором я вам говорил.

— Частный сыщик?

Голос у Самой был хриплый, больной, но взгляд неожиданно ясный и цепкий:

— В милиции все улажено?

— Да, — Юстас коротко кивнул. — Официальная версия — самоубийство.

— Хорошо, — острый взгляд Самой переместился на Алекса. — Вы в курсе своей задачи?

— В общих чертах. — Он стойко выдержал пронзительный взгляд и сдержанно кивнул. — Вы хотите, чтобы я провел независимое расследование и выяснил причину, которая толкнула вашу дочь на самоубийство.

— На убийство!

— Что? — Алекс вопросительно посмотрел на Юстаса.

Тот неуютно поежился, кашлянул и пробурчал:

— На самоубийство и попытку убийства — два в одном.

— Ариэлла пыталась меня убить! — некрасиво кривясь, объяснила Сама. — А когда у нее не получилось, она убила себя! И теперь я хочу знать имя мерзавца, который хотел уничтожить меня руками собственной дочери!

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил Алекс, вытаскивая из кармана записную книжку.

Что-то подсказывало ему, что список «мерзавцев», страстно желающих Самой Лушкиной скорейшей кончины, должен быть длинным.

— Того, кому это выгодно, — многозначительно заметил Юстас.

— Есть такой человек, — сказала Сама. — Пишите имя: Михаил Брониславович Савицкий…

Во дворе нашего дома я встретила папулю. Деловито помахивая большой парусиновой сумкой, он следовал в направлении овощного рынка и приветствовал меня словами:

— Дюшенька, ты сегодня пораньше? Молодец, поможешь мне с профитролями.

Я сразу же пожалела, что не задержалась на работе до глубокой ночи. Папулин овощной суп-пюре с профитролями вкусен, полезен и питателен, но приготовление его подразумевает мытье и чистку огорчительно большого количества бугристых твердых корнеплодов.

— А что, больше никого нет? — огорченно спросила я, втайне надеясь передоверить почетные обязанности кухонного рабочего бабуле.

— Почему? Дома мама с Зямой сидят, — ответил папуля, ничуть меня этим не обрадовав.

На мамулю с братцем, в смысле дежурства по камбузу, рассчитывать не приходится. Они у нас натуры творческие, к суровым реалиям кухонного быта решительно не приспособленные. Так что я могла считать, что дома вообще никто не сидит, да так оно в принципе и было: Зяма лежал, а мамуля вертелась у зеркала.

— Отличное платьице, — похвалила я, метко забросив сумку на рогатую вешалку. — Папуля его видел?

— В общем, да, — уклончиво ответила мамуля, при упоминании ревнивого супруга непроизвольно защипнув сверхдлинный разрез на бедре.