Елена Логунова - На сеновал с Зевсом

— И что смешного? — Алка обиделась и принялась меня воспитывать. — Вот какая ты после этого своему брату сестра?

— Бедная и несчастная, — вздохнула я.

— А должна быть любящая и заботливая! — уела меня подружка. — Как Иванушкина Аленушка!

Я не сразу поняла, что Иванушкина — это не фамилия, но Алка помогла мне вспомнить первоисточник:

— Уж она-то своего братца не бросила, даже когда он козленочком стал! Ну, что ты хохочешь? Зямя в беде, ему помочь надо, а ты ржешь тут как лошадь!

Сравнение с Аленушкой меня дико рассмешило по той простой причине, что ее братец козленочком стал, а мой, можно сказать, является таковым с рождения: красивое имя «Казимир» Зямины знакомые по детскому саду и начальной школе упорно расшифровывали как «Козий Мир». Козий Мир Борисович Кузнецов.

— Могу ржать не тут, а в любом другом месте, — отсмеявшись, предложила я. — Например, на том перекрестке! Видишь, там другая табличка виднеется, по-моему, как раз «ул. Окраинная»!

— Где?!

Алка так резко стартовала в указанном направлении, что впору было заволноваться. Если бы оказалось, что Окраинная улица действительно находится на краю какой-нибудь впадины, разогнавшаяся Трошкина сорвалась бы с обрыва, как кирпич с крыши.

«Как Катерина в «Грозе»!» — подобрал более лестное для Алки сравнение мой начитанный внутренний голос в продолжение блицпарада литературных героев.

Только зря он это сказал — буквально накликал: в следующую секунду зазвонил мой телефон, а в нем зазвучал грозовой голос нашей секретарши Катерины. По всей видимости, отчитывать меня она начала еще до того, как нас соединили, потому что всей ругательной фразы я не уловила, меня хлестнуло только ее колючее охвостье:

— …шляешься, а мы за тебя каштаны из огня выхватываем!

— Да в чем дело, черт возьми? — почувствовав себя незаслуженно обиженной, огрызнулась я. — Сегодня же пятница! Бронич полдня будет в своем культурном совете штаны протирать!

— Да здесь он уже, здесь! И рвет и мечет!

По истеричному тону Катьки можно было догадаться, что рвет и мечет шеф отнюдь не собственные протертые штаны. Я поняла, что произвольную программу надо срочно сворачивать и пулей лететь на работу.

— Кузнецова, ты не ошиблась! Это она! Улица Окраинная! — покричала мне Алка с перекрестка.

Она приплясывала под пыльным забором, украшенным ржавой табличкой, радуясь обнаружению жалкой ул. Окраинной едва ли не больше, чем матросы Колумба — открытию целого материка.

— Это здорово, но… Ты прости, я дальше с тобой не пойду, меня срочно на работу вызвали! — виновато сказала я.

— Эх ты! — Трошкина явно хотела снова привести в пример сказочную сестрицу Аленушку, но увидела мое расстроенное лицо и сжалилась. — Ладно, дальше я сама справлюсь. Беги в свои рудники!

— Спасибо, дорогая!

Я послала верной подруге признательный воздушный поцелуй, повернулась к тупиковой улице Окраинной задом, к торным тропам общественного транспорта передом и побежала.

— Ну, наконец-то! — подняв голову над папкой с прошлогодними документами, вскричала Катерина, едва я появилась на пороге. — Явилась — не запылилась!

В сердцах она с треском захлопнула папку, которая запылиться очень даже успела, и оглушительно чихнула. На шум из кабинета выглянул Бронич. Он не успел заметить за распахнутой дверью меня и обратился к Катерине:

— Будь здорова, — это прозвучало, как «чтоб тебе пусто было». — А Кузнецовой всё нет?

— Уже есть, — буркнула я, выдвигаясь на середину предбанника, как на лобное место.

Ощущение, что меня собираются казнить, усилилось: голос у шефа был уж очень мрачный. И по фамилии он меня до сих пор называл только дважды: когда я устраивалась на работу и когда нагло вымогала беспроцентную ссуду.

— Давай быстрее! — неласково скомандовал шеф и вернулся к себе, сердито стукнув дверью.

Что нужно давать и кому именно, я не поняла, но заранее надулась. Нестерпимо захотелось дать: а) кому-нибудь по морде; б) страшную клятву «ноги моей тут больше не будет!»; и в) дёру. Хотя для уточнения дальнейшей программы не мешало бы выяснить, о чем все-таки говорил шеф.

Я прищурилась и остро посмотрела на секретаршу, по роду работы призванную проводить в массы все идеи начальства.

— Срочно нужно написать Лушкиной, — уныло объяснила Катерина.

— Опять?! Мы ведь уже поздравили Галину Михайловну! Кстати, день рождения у нее был позавчера, — напомнила я.

— Позавчера у нее был день рождения, а сегодня совершенно наоборот, — прикрыв рукой телефонную трубку, сказала Зоя.