Фредерик Дар - Я боюсь мошек

Если бы я мог помочь своему коллеге! Но делать было нечего. Я был вынужден предоставить ему самому тащиться через поля. Ларье стойко нес свой крест. Я подумывал, что, когда он явится к святому Петру, тот не сможет отказать ему в аусвайсе!

Однако о том, что предстояло мне, я не решался думать. Допустим, я проберусь в лабораторию. Смогу ли я найти противоядие? Я даже не говорю по-немецки, чтобы попросить его у этих господ. Нет, придется отправить лабораторию к чертям вместе со всей ее пакостной биологической начинкой… Затем начнется самая трагичная часть моей миссии. Ларье не должен вернуться. Таков приказ Старика. Он и не мог приказать ничего иного. Нельзя терпеть жизнь существа, само присутствие которого сеет смерть. Общее благо выше жалости!

Я оглянулся на Ларье.

— Ты еще можешь идти?

Он был на последнем дыхании. За несколько минут он потерял по меньшей мере два килограмма.

— Нет, Сан-Антонио, это конец…

— Отдохни немного!

— Бесполезно, мне конец!

— Тебе больно?

— Более того… Мне кажется, что меня больше нет, ты понимаешь? У меня уже нет сил ни на что, в том числе на ходьбу… Будь милым, Сан-Антонио, брось мне свою пушку, с остальным я справлюсь сам!

— Никогда!

— Прошу тебя!

И тут я начал вопить:

— Иди к черту, балда! Сейчас ты растянешься на земле и подождешь меня. У этого болвана с яйцом вместо черепа я отыщу какую-нибудь телегу, вернусь с ней и поволоку тебя на веревке. У него я устрою тебя в каком-нибудь спокойном уголке, где ты будешь ждать, пока я принесу тебе лекарство…

Он не ответил. Глаза его закрылись, и он рухнул на землю! Наш лысый проводник с похвальным усердием попытался помочь ему, но я удержал его за руку:

— Наин, мейнхер… Оставь его в покое! Пойдем дальше!

Хижина нашего друга парикмахеров оказалась неподалеку! от места, где он наткнулся на нас. Обогнув угол леса и выйдя на поляну, мы увидели ее, зажатую между двумя огромными немецкими коровами.

У нее были крутая крыша и покрытый лаком деревянный балкон.

Рядом с кучей навоза были расположены небольшой хлев и навес, который мог сойти за ригу. Я сказал себе, что рига станет временной клиникой для моего несчастного коллеги. Я отправился прямо туда и нашел трехколесную телегу, на которой наш волосатый Клодион [13] Клодион (умер в 447 г.) — вождь одного из германских племен, в 425–430 годах завоевавшего Галлию (территория современной Франции). , должно быть, перевозил картошку. Переднее колесо — самое маленькое — было ведущим. Повозка вполне подходила для моих планов.

Наш бритый великан сделал мне знак войти, и я последовал за ним в дом.

Там я увидел парня двухметрового роста, увенчанного прекрасной рыжей шевелюрой, и крепкую белокурую девушку. Она была, что называется, в теле, и щеки ее напоминали яблоки.

Оба были похожи на хозяина дома. Парень казался не в себе. В его глазах содержалось столько тупости, сколько можно обнаружить у целого полка пеших жандармов, а необыкновенно глупая усмешка на лице, казалось, была высечена долотом, причем холодным способом. Что касается девушки, то, хотя, у вас и не возникло бы иллюзий относительно возможности изобретения ею атомного реактора, она, очевидно, стояла на более высоком интеллектуальном уровне.

Мое появление повергло этих славных деток в состояние ступора. Они таращились на меня, как будто я был призраком Бисмарка в купальном костюме. Я улыбнулся.

— Здесь кто-нибудь говорит по-французски? — спросил я на всякий случай.

— Я немного говорю, — сказала девушка с акцентом, напомнившим мне о свинине и кислой капусте.

— Это невозможно!

— Я была служанкой за все во французской семье в Констанце.

Я был очарован.

— Дитя мое, само небо послало вас мне!

— Что такое?

— Я говорю, что очень доволен.

— Вы француз?

— Нет, бельгиец.

Она кивнула, что означало: «Это одно и то же».

Я рассказал ей байку о добрых дядях, везущих больного в Москву на лечение. Она легко проглотила крючок, потом спросила, где упал наш самолет. Я ответил, что мне это неизвестно, но, должно быть недалеко. Еще я добавил, что хотел бы что нибудь пожевать, и, чтобы показать, что не собираюсь быть нахлебником, продемонстрировал толстую пачку денег.

Вид марок произвел впечатление на всех троих. Я отделил от пачки одну банкноту и положил ее на стол, сказав при этом: