Фредерик Дар - Елка в подарок

— Он нас ждет.

— Насколько мне удалось понять из разговора, он ждет вас, дорогой Кийе.

— Я думаю, вы сможете лучше, чем я, объяснить ему… э-э… Ну вы же понимаете!

— Еще как!

— Пойду вымою руки.

Он ретируется со сцены, еще более согбенный, чем обычно. Я остаюсь с Айлюли, которая в задумчивости водит пальцем по усам, попыхивая трубочкой.

— Надеюсь, он не будет слишком усердствовать с мытьем, — замечаю я.

— Почему?

— Боюсь, как бы в его душевном состоянии он не смылился напрочь, так что от него ничего не останется. А каким поначалу был крутым, по крайней мере хотел казаться…

Ошибка природы вынимает трубку изо рта.

— У него проблемы в личной жизни. Жена устраивает ему такие цирковые номера! От этого Роже озлобляется на весь свет, но в принципе он хороший малый. Тянет газету, как рабочая лошадь…

Мадемуазель принимается выбивать пепел из трубки о плоский каблук своего башмака.

— Жаль, что это недоразумение произошло у нас. Представляешь, какой мог бы быть эксклюзивный материал, Сан-А?

— Очень хорошо представляю, спасибо за подсказку. А ты?

— Иногда я сама не рада своей верности.

— Ты как Кастро! Он тоже до конца верен революции. Тебе бы еще бороду — и полное сходство! Есть, правда, одно расхождение: он курит сигары, а ты трубку…

Возвращается Кийе — чистые руки, свежее дыхание, галстук на месте, спортивный пиджак с кожаными пуговицами. Конечно, это еще не картинка из модного журнала, но все же приятнее, чем сортирный таракан.

— Я готов, — объявляет он, будто собирается на плаху.

Я сливаюсь с Айлюли в мужском рукопожатии.

— Не хочешь составить нам компанию?

— Нет, мне нужно разобраться с письмами. Может, попадется что-нибудь… Пока нет ни черта интересного.

— Неужто? Разве Брижит Бардо ушла в монастырь, а Азнавура кастрировали? Подумай над этим!

Она вздыхает.

— Ты даже не представляешь, Сан-А, какая это жуткая работа. Несмотря на кажущееся разнообразие событий, в мире, в сущности, ничего не происходит. По крайней мере ничего нового. А мы обязаны создавать у читателей впечатление, что кругом, мол, полно интересного, непредвиденного, неожиданного. Вот и приходится фантазировать, понимаешь?

Странные это все-таки существа — женщины. Маман, на мой взгляд, должна была бы дохнуть со скуки в машине в ожидании моего возвращения. А она, завидев меня, вся светится. Я говорю ей об этом, Фелиция смотрит на меня и счастливо улыбается, и я вижу, что она и правда счастлива. Ждать меня в машине — это все равно что быть вместе со мной.

— Ну что, поехали? — говорю я, предварительно представив Кийе моей матушке.

Мы приезжаем на авеню дю Буа. Дом Симона Перзавеса один из самых больших. Выложен из крупного камня с резным орнаментом, огромные окна, широкий стеклянный подъезд и чугунные ворота с завитушками. В общем, дом не для тех, кто стреляет сотню до зарплаты.

Обитая дубовыми панелями кабина лифта бесшумно возносит нас на четвертый этаж.

Директор «Средиземной утки» занимает его весь целиком. Двести квадратных метров ковров, не считая мест общего пользования!

Кийе легонько жмет на кнопку звонка. Самое горячее (и самое абсурдное) его желание сейчас — не быть услышанным. Но обслуга в доме, видно, знает толк в беготне с тряпками-щетками для наведения чистоты и блеска. Она приучена поворачиваться. Едва Кийе коснулся звонка, как тяжелая входная дверь тут же открылась.

На пороге стоит фрачный слуга (во фраке то есть). Церемонный, настроенный явно враждебно, он осматривает нас, будто мы две собачьи кучки, выложенные на коврике у двери.

Я со своими габаритами и приличной одеждой еще мог бы быть удостоен чести… Но Кийе, в спортивном пиджачке и пожелтевшей от пота рубашке, выглядит совершенно недопустимым, как загаженный унитаз посреди белого танцевального зала.

— У нас назначено, — заикается Кийе.

Фрачный слуга слегка склоняет голову. Он в курсе. Он в курсе всего, что происходит в квартире. Он маг и волшебник, он парит над миром в двести квадратных метров, не считая санузлов. Одним мановением пальцев, как акушерка, являет миру то, чему, по его мнению, должно быть.

Этот пингвин на курьих ножках проводит нас в слабоосвещенную гостиную, отделанную чем-то бархатно-серым. Из глубины квартиры доносится веселый шум.

— Я первый раз у шефа, — с благоговением произносит Кийе. — Какой люкс, надо же! Как подумаю, что еще совсем недавно он впаривал доверчивым покупателям зубные щетки для собак…